Эрик Рассел - Течение Алкиона. Антология британской фантастики

Щелк! Послышался металлический щелчок в двери, электронные замки сработали, и около двадцати различных штуковин намертво закрыли дверь. Экран ожил, засветился, и появилось изображение какого-то человека.

— Похоже, Гарган прав. Что вы двое здесь делаете?

— Сидим и ждем, — ответил Рейвен и вытянул ноги так, словно находился у себя дома.

— Вижу, вижу. В той ситуации, в которой вы находитесь, вам ничего другого и не остается. — Лицо незнакомца искривилось в неприятной улыбке. — Охранник на входе клянется, что никто не входил. А между тем вы здесь. Может быть только один ответ: вы оба — гипнотики. Вначале вы его загипнотизировали, а затем стерли в мозгу память об этом эпизоде. — Гримаса сменилась легкой и мимолетной улыбкой. — Вы ловкие ребята. Но обратите внимание на то, куда вас это завело. Ну-ка посмотрим, сможете ли вы загипнотизировать меня через фотоэлектрическую камеру!..

— Похоже на то, что иметь гипнотический дар — это преступление для вас, — сказал Рейвен, умело надавив на «любимую мозоль» обычного смертного.

— Преступлением является использование этих способностей для незаконных целей, — парировал незнакомец. — А кроме того, если вы не знаете, преступление — силой врываться в чью-либо частную резиденцию.

Понимая, что вся эта перепалка — пустая трата времени, Рейвен перешел в наступление:

— По моему мнению, преступление — это когда какой-нибудь упрямый идиот корчит из себя триумфатора, в то время как настоящий шеф прогуливается где-то рядом. — Лицо Рейвена стало суровым. — Мы прибыли сюда, чтобы поговорить с Торстерном. Поэтому лучше будет быстро его позвать, пока вам кто-нибудь не вправил мозги!..

— Ах ты мошенник! Ты… ты… — чуть не потерял дар речи тип. — Да если бы я захотел, я бы мог…

— Что бы вы могли, Винсон? — из динамика раздался приглушенный, но чистый голос. — Это большая ошибка — терять спокойствие. Никогда нельзя терять контроль над своими нервами. Никогда, Винсон. С кем вы разговариваете?

Чарлз легонько подтолкнул Рейвена локтем.

— А вот и явление всемогущего Торстерна народу. Тип, который до этого был на экране, повернулся куда-то в сторону и весь поник и съежился.

— Да тут парочка пройдох, сэр. Им удалось войти, и никто не знает как. Мы закрыли их в комнате номер десять.

— А, так-так! — голос был спокойным, богатым на оттенки и невозмутимым. — Они дали вам повод для таких действий?

— Они сказали, что хотят видеть вас.

— О господи! Не вижу причины удовлетворять их желание. Наоборот, это могло бы создать неприятный прецедент. Они стали бы считать, что я обязан принимать всех ненормальных, которым удается перепрыгнуть через стену. Они что думают, я всегда к услугам любых типов? Что у меня больше нет других дел?

— Не знаю, сэр.

Однако невидимый оратор решил изменить свои планы.

— Ладно! При условии, что этот разговор будет первым и последним, может быть, и стоит их выслушать. Всегда существует вероятность, что я смогу извлечь из беседы с ними что-нибудь полезное для себя. В конце концов, они полностью в моей власти, если вдруг я обнаружу обман.

Винсон услужливо поддакнул:

— Да, сэр. Конечно!

Он исчез с экрана, а на его месте появилось широкое, мускулистое, с квадратным подбородком лицо. Торстерн уже давно перевалил за отметку среднего возраста. Это был человек с густой белой шевелюрой и с большими мешками под глазами. Несмотря на это, у него еще был довольно привлекательный, мужественный вид. В этих суровых и одновременно интеллигентных и властных чертах лица угадывался его характер.

Проницательный и оценивающий взгляд вначале скользнул по Чарлзу, отмечая все детали внешности с головы до ног, а затем перешел на Дэвида.

Ничем не выдав своего удивления, Торстерн сказал:

— А вас я уже знаю! Буквально несколько минут назад я получил вашу фотографию. Вас зовут Дэвид Рейвен!

Глава 11

Рейвен посмотрел ему прямо в глаза. — А какого черта вам вдруг понадобилась моя фотография?

— Мне она не была нужна, — ответил Торстерн, при этом мысль его была настолько быстрой, что трудно было что-либо уловить. — Мне ее прислали власти нашей планеты, которые могут гордиться своей оперативностью. Вашу фотографию разослали многим. Насколько я понимаю, наша полиция очень жаждет добраться до вас.

— Хотел бы я знать почему, — ответил Рейвен.

Кашлянув, Торстерн продолжил:

— Человек моего уровня оказался бы в очень затруднительном положении, если бы обнаружилось, что тот, кого разыскивают власти, прячется в его доме. Пришлось бы давать объяснения. Поэтому, если у вас есть что сказать, не теряйте времени понапрасну, у вас его очень мало…

— Почему?

Торстерн выразительно пожал плечами. Этот безразличный жест напоминал старых римских императоров, когда они решали судьбу гладиаторов, опуская большой палец вниз…

— Потому что полиция вас заберет, и моя ответственность на этом закончится.

Манера, в которой он это сказал, заставляла думать, что вся полиция находится в него в кармане, в его полном распоряжении. Было очевидно, что Торстерн обладает огромной властью.

— Вы очень важная фигура, — с показным восхищением заявил Рейвен. — Жаль только, что вы посвятили себя лишь разрушению фабрик…

— А вы нахал, — произнес Торстерн. — И ведете себя так намеренно. Вы ожидаете, что мой мозг расслабится и Даст волю ярости. Но я не ребенок. Бессмысленные эмоции — это роскошь, которую могут позволить себе только сумасшедшие.

— Но вы не отрицаете обвинение.

— Я не могу ни подтвердить, ни отрицать его, поскольку это обвинение лишено для меня всякого смысла.

Рейвен вздохнул и продолжил:

— Это делает нашу задачу гораздо более сложной, но не менее важной.

— Какую еще задачу?

— Убедить вас покончить с необъявленной войной, которую вы ведете против Земли.

— О боже!

Торстерн картинно закатил глаза, явно забавляясь.

— Вы хотите меня убедить в том, что Земля послала обычного преступника, вроде вас, поговорить с видным бизнесменом о какой-то абсолютно вымышленной войне?

— Война идет, и именно вы ею руководите при помощи таких же людей и здесь, и на Марсе.

— У вас есть доказательства?

— Я не нуждаюсь в них, — сухо ответил Рейвен.

— Это почему же?

— Потому что вы прекрасно знаете, что я говорю правду, хотя вам и не нравится ее слышать. Доказательства могли бы понадобиться, чтобы убедить третьих лиц. А мы здесь одни.

— Как человек, деловые и финансовые интересы которого очень разнообразны, я неизбежно становлюсь мишенью для сплетен и оскорблений. Я уже привык к этому и не обращаю на них никакого внимания. Так что этим вы ничего не добьетесь. Это цена, которую приходится платить за успех в жизни. Завистники и зануды всегда крутились и будут крутиться вокруг нас. Я считаю их мелкой сошкой, недостойной внимания. Но эта наглая и надуманная клевета о том, что именно я негласно руковожу войной, самая оскорбительная из того, что мне приходилось до сих пор слышать.