Радий Радутный - Мозаика странной войны

Облака кончились, под брюхом показалась неприятно близкая земля, покрытая сплошным лесом, на горизонте высилось что-то вроде горы, и планшет, увеличив масштаб чуть ли не до предела, рекомендовал эту гору обходить справа.

Пилот хмыкнул, чуть увеличил скорость, и осторожно наклонил машину.

Гора медленно ползла влево, истребитель порывался скользнуть вниз, Пилот разрывался между желанием то ли молиться, то ли непристойно ругаться. Наконец из-за лесистой громадины показались постройки, призывно блеснул бетон ВПП[22], самолет выровнялся, чуть ли не завис в воздухе, и, наконец, тяжело рухнул на самое начало полосы.

Заскрипело шасси.

Атмосферник с явной неохотой прополз пару сотен метров по блестящему бетону и неподвижно замер точно на разделительной линии.

Эпизод 21

— А мы-то перепугались! — смеялся Сторож, размахивая полупустой уже кружкой с пивом. — Ну сам представь — без предупреждения, беззвучно, на малой высоте появляется атмосферник, идет вектором на замок и вдруг падает в самом начале полосы! И не взрывается, а катится себе спокойно дальше! А уж потом…

Он отхлебнул пива, крякнул и обтер губы.

— А потом выпрыгивает из него мужик в черном, расстегивает штаны и демонстративно трясет своим аппаратом в сторону замка! Тут у кого хочешь кровь взыграет!

Женщины захихикали, а Пилот вежливо усмехнулся.

— Ты бы полетал часов шесть подряд, — пробормотал он, тоже прикладываясь к кружке.

Пиво было неожиданно хорошим — видно, его здешняя ипостась умело хорошо устраиваться в любом месте.

— Да нет, спасибо! — поспешно отказался Сторож. — Я человек тихий, скромный, мне бы вот в таком месте дожить лет эдак до девяноста... да еще в такой вот компании!

Он похлопал по пышной груди ближайшую даму — та отнеслась к этому благосклонно и даже с надеждой подалась навстречу, однако Сторож этим и ограничился.

— Как тебе контингент, а?

Контингент действительно был неплохим — даже для более привередливого клиента, чем уставший от бессмысленной и бесконечной бойни Пилот. Женщина, которая сидела рядом со Сторожем, казалась робкой и наивной простушкой — пока не взглянула на гостя так откровенно оценивающе, что он, перевидавший и перепробовавший всякого, немного смутился. Девушка, сидящая рядом с ним, внешне представляла собой полную противоположность белокурой толстушке — но время от времени словно случайно касалась обнаженной ногой коленей Пилота и обжигала его страстным взглядом.

— Нравятся? Которая больше?

Женщины с интересом уставились на него.

— Нет слов, чтобы описать красоту обеих, — галантно вывернулся Пилот. — Тем более, что кое-кто из нас уже… много дней не встречался ни с кем, кроме вражеских атмосферников.

Брюнетка выразительно фыркнула — “понимаю, не беспокойся, сегодня же все исправим”, блондинка так же выразительно встретилась с ним взглядом и облизнулась.

“Ни фига себе! — ухмыльнулся про себя Пилот. — Кажется, нравы здесь еще проще, чем на базе!”

Так и оказалось.

Перед самым рассветом, когда несколько более уставшая брюнетка обессиленно откинулась на подушку и засопела, блондинка прижалась теснее и прошептала ему на ухо что-то нежное и настолько знакомое, что Пилот на миг оторопел.

— Что… что ты сказала? — настороженно переспросил он.

— Ничего, — немного растерялась любовница. — Просто я когда-то называла тебя так… и тебе нравилось. А что, сейчас…

— Нет-нет, все в порядке! — он поспешно прижал ее к себе, провел рукой по плавным изгибам бедер. — Просто…

Он замялся.

Ну, не стесняйся! — тихонько засмеялась женщина. — Я же принадлежу тебе — какую бы форму ты не принял. Я все пойму и все прощу, и все равно буду любить тебя. Тебя и только тебя. Так что ты можешь быть со мной честным и откровенным… тем более, бежать мне отсюда

некуда, а если появится Враг — эта линия тихо и мирно исчезнет… вместе со всем ее содержимым.

— Как — “исчезнет”? — оторопел Пилот. — А…

— А я? — спокойно улыбнулась блондинка. — Я уже давно исчезла. Не беспокойся, я знала, на что шла.

Она прильнула к нему еще тесней и вдруг в каком-то исступлении начала целовать — губы, лицо, шею, плечи… спустилась ниже — и Пилот почувствовал, что по крайней мере еще на один раз силы у него найдутся.

Проснулась брюнетка и не замедлила присоединиться, и буйство продолжалось до тех пор, пока красные лучи рассвета не прокрались в комнату — и не покинули ее, покраснев еще больше от увиденного.

— Завтракать, завтракать! — энергично растолкала их рыженькая, весьма хорошенькая девушка, рывком раздвигая шторы и распахивая окно. — И купаться!

Море было теплым и прозрачным, Пилот снова ощутил полузабытое уже чувство подводного полета, рассекая воду мощными взмахами ласт. Рыбы были большими, разноцветными и ужасно нахальными, они тыкались носами прямо в стекло маски, что-то выпрашивая; крабы проворно перебегали по песчаному дну, лавируя между невысокими глиняными пригорками, наглые чайки садились чуть ли не на голову. Пилот поочередно катал женщин на спине, они визжали и старались прижаться к его широким плечам грудью. Потом они все вместе с удовольствием занимались любовью прямо на песке, не обращая внимания на маячивший вблизи замок.

Обед был изысканным и экзотическим, рыженькая наливала вина с тонким, едва уловимым ароматом старины, блондинка незаметно подсовывала лакомые кусочки со всего стола, а брюнетка просто старалась оказаться поближе, и ночью все повторилось, и следующий день был таким же, и Пилот забыл, что где-то совсем недалеко по современным меркам идет жестокая война, и его родственники сжигают миры и сами гибнут в чудовищных кострах, по сравнению с которыми Бухенвальд и Хиросима — просто игры детей в песочнице.

Неделя кончилась.

Ночь было прощальной, и женщины, зная об этом, старались изо всех сил, и Пилот отвечал тем же, ясно осознавая, что последней она может оказаться и в буквальном смысле, и не только для него, и уже проваливаясь в темную глубину сна, он вспомнил слова, произнесенные блондинкой, вспомнил ее саму, вспомнил ее имя, и обстоятельства, при которых они встретились в его жизни.

— Как странно… — пробормотал он едва слышно.

— Что?… — сонно откликнулась любовница. — О чем ты подумал?

— Ничего, ничего, спи… — поспешил успокоить ее Пилот.

Странным было любить и чувствовать себя любимым женщиной, единственной целью встречи с которой в его настоящей жизни был секс и только секс. Она действительно была неплоха в постели — но что-то механическое было в их нескольких встречах, и все разговоры их сводились к той же теме, и через две-три недели все кончилось настолько же просто, насколько и началось, и настолько хорошо, что Пилот забыл ее имя — и вспомнил его только сейчас.