Шмиэл Сандлер - Мой любезный Веньямин

Глава тридцать вторая

Тяжелая поступь мафии

Из дневника Уилла Иванова:

"Я очнулся у себя на квартире. Анатолий прикладывал холодный компресс мне на лоб. Несмотря на приятную прохладу, голова моя раскалывалась от боли. Анатолий суетился надо мной, как мать над ребенком. Профессиональный массаж, в котором он оказался непревзойденный мастер, пошел мне на пользу, боль как рукой сняло. - Где вы этому научились? - спросил я. - Да было дело, - замялся он, содержал массажный кабинет в Тель-Авиве. - Раскрутились? - спросил я, вспомнив о своей службе. - Куда там. Поначалу народ валил, полагая, что я поставляю девочек, а когда сообразили, что девочки у меня не дают, клиентов как ветром сдуло. А я, между прочим, кредит брал в банке... - Ну и что? - А ничего, пошел играть на мандолине, на Аленби... Я облокотился на спинку дивана и огляделся. Супермены устроились в салоне в ванных халатах и домашних тапочках на босу ногу. Один из них, очевидно, гомик, сидел на коленях волосатого мужика по кличке Бабуин и вслух читал "Едиот Ахронот". Названия статей были пестрыми и оглушающими: "Русские разборки", "Кровавая драма в гостинице", "Террор русской мафии" - Это все про нас, шеф, - сказал Анатолий, виновато улыбаясь. - Только зря они про террор-то, куда нам до арабов. - Причем тут русские? - удивился я. - Шеф, у нас так, если у вашей жены, не дай Бог, произойдет выкидыш, это свяжут с б...ской репатриацией и русскими врачами. - Где племяш? - спросил я, поняв, что его не переспоришь. - Шеф, - сказал Анатолий, - мы дрались хорошо. Мы оттеснили их на первый этаж. Мы перекрыли выход. Племянник был ловушке. Мы уже брали его, он это понял и позвонил в полицию. Босс, нам пришлось убираться. - Ослы! - Заорал я. - Упустили-таки. Я хотел, было заскрежетать зубами от злости, но почувствовал, что во рту у меня пусто. Что такое? Анатолий подал зеркальце и точно: мои предположения подтвердились верхний ряд зубов мне выбили, нижний, увы, тоже. Сохранился лишь один резец с правой стороны и шатался зуб мудрости с левой. - Не волнуйся, - сказал Анатолий, - мы нашли зубного техника. - Дармоеды! - шамкал я. - Бездельники, позовите ко мне Федю. Федя возглавлял группу, которой я поручал отыскать ботаника. Федор не замедлил явиться на мой зов. Он был чисто выбрит, хорошо одет и весел, словно только что получил жалование. - Босс, - сказал он, улыбаясь, - а операция-то провалилась. - Чего же ты ржешь, Федор? - Я не ржу, босс, я докладываю. - Ну так докладывай. - Ботаников в стране нету, босс. - Как нету, чего ты мелешь, дура! Как это нету в стране ботаников? Федя обиделся, закусил губу и, помолчав, вдруг заявил: - Я не дура, босс, я супермен. После этих слов он умолк. Долго я его уговаривал: - Ну ладно, Федор, супермен ты, супермен, давай, Федя, ну чего ты молчишь? Пришлось мне извиниться за "дуру" и только тогда он рассказал нам следующую историю: - Веньямин-то у племянника стал выпускать фальшивые денежки... - Да ну!? - Вот не верит человек, - снова обиделся Федя. - Ну чего ты не веришь, Босс, разве у тебя есть основания - не доверять мне? Не веря мне, босс, ты оскорбляешь мое достоинство. Ты вынуждаешь меня обратиться в профсоюз телохранителей. - Ну ладно, Федя, ладно! Далее чего было? - А далее было так, - сказал Федор, лукаво улыбаясь. - Далее Венька стал выпускать просто туалетную бумагу с картинками. А племянник взял посмотреть, что это за картинки такие, а это оказывается, кукиш нарисован, а под ним надпись - "Выкуси, сука!" В этом месте Фединого рассказа все супермены и я в том числе, дружно захохотали. Чего скрывать, мне было приятно, что племянник так опростоволосился. Я хохотал от души, не пытаясь сдержать себя. А ржать-то нечему, - неожиданно оборвал Федор и мрачно глянул на гомика, который терся задом об угловатые колени Бабуина. - Ты аккуратней с боссом-то гутарь, - недовольно бросил Федору Анатолий. А я, между тем, продолжал хохотать. Я чувствовал, что пора бы остановиться, что это уже неприлично вроде становится, ведь все давно уже замолчали, но баритонистый смех все булькал и булькал у меня в горле, и я подумал, что это уже, наверное, истерика. Мне принесли стакан воды. Я отпил глоток, успокоился и спросил Федю: - Почему это ржать нечему? - А потому, - сообщил Федя, - что у племянника не вышло с Веньямином. - Ну? - Он знает, что у тебя есть бумаги старикана. Знает, что тебе нужен ботаник. - Ну и что? - Да ты не нукай, Босс! Пока ты здесь нукаешь, он перебил за день массу ботаников. Он уничтожил почти всех. Правительство создало комитет по спасению оставшихся. Пока комитет разрабатывал план по спасению, племянник перебил остальных. - Неужто всех убрал? - Нет, одному удалось бежать - Куда? - Я установил, что он сделал себе пластическую операцию и скрывается где-то в Эйлате. Федор умолк, пытливо вглядываясь в наши лица. - Подлец он, - сказал я, - уничтожил столько умов. Он ответит перед наукой. - Послушай, босс, - полез с советом Анатолий, - может студенты подойдут с факультета ботаники? - Ни, ни! - решительно отрезал Федор. - Студенты перепуганы: кто бросил учиться, а кто перешел на факультет арабской филологии. - Почему арабской? - А чтобы их с русскими не путали. - Что ж делать, братцы? Я совсем пал духом и стал угрюмо смотреть в одну точку на потолке. Рушились лучшие мои планы. Хотелось послать всех к чертовой бабушке и напроситься к Беллочке на плов. Сегодня была пятница. В этот день она готовилась к субботней трапезе и я любил объедаться у нее. Она была великим кулинаром. Искушение было столь велико, что в какое-то мгновение я уже готов был отсчитать ребятам "бабки" и по телефону обговорить с Беллой субботнее меню. Но тут я вспомнил Беллкиного дебила, которому срочно понадобились деньги на ресторан и приступ отчаяния тисками сжал мне сердце. Я взглянул на Федю, соображая, как бы послать его подальше, но он вдруг расцвел, загадочно улыбаясь. - Босс, я привел агронома, - сказал он. - Какого еще агронома? - Он растил хлопок в Средней Азии, имеет сельскохозяйственный опыт. - Что же ты молчал, чудак-человек, давай его сюда. Агронома ввели. Он потребовал показать бумаги. Я разложил их перед ним. У агронома стало умное лицо, он долго пыхтел, выкрикивая что-то по-узбекски, бил себя ладошкой по лбу, водил толстым пальцем по каракулям великого ботаника, а под конец, сморщив толстую кожу лба, произнес с недоумением: - Но, товарищи, это же не хлопок! - Причем тут хлопок, господин профессор? - тяжело вскипел я. - Я привык иметь дело с хлопком! - возмутился он. - Уведите этого дуба, - сказал я. - Анатолий взял агронома за ворот пиджака и вывел. А Федор, смутившись, оправдывал своего протеже: - Он же практик, босс. Он в теории ни бу-бу. Он купил диплом, босс. - Ах иди ты! - в сердцах сказал я. Вернулся Анатолий, он вытирал руки носовым платком: - Босс, придется слетать в Эйлат, - сказал он. Анатолий предложил нам сделать небольшой автопробег до Эйлата, но я отклонил его предложение. По натуре я демократ и личной машине всегда предпочитаю общественный транспорт. Я выдвинул встречное предложение добраться до пункта назначения на автобусах. Эту идею забраковал уже Анатолий, напомнив о кознях смертников-террористов, частенько подрывающих евреев в общественном транспорте. Я не стал возражать идее Анатолия добраться до Эйлата на самолете.. В пятницу мне вставили зуб и в воскресенье (в субботу, как каждый благочестивый иудей я отдыхал, наслаждаясь Белкиным лагманом) мы были уже в воздухе, на пути к курортным здравницам Красного моря"