Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Нет, Джубал!

— Да, — устало сказал Джубал, — Бэн ходит по краю пропасти, он сделал на этом карьеру. Сейчас он перешел все границы. Если он исчез по своей воле, не стоит привлекать к этому факту внимание. Килгаллен не волнуется. Колонки Бена выходят каждый день. Я проверял.

— Бен заготавливал материал впрок.

— Или их пишет Килгаллен. В любом случае, официально Бен не пропал. Он на работе. Может быть, он решил на время выйти из игры, а тебя не предупредил, чтобы не подвергать опасности.

— Джубал, что мне делать? — Джилл закрыла лицо руками.

— Не волноваться. Самое худшее, что ему грозит — это смерть. А она грозит нам всем, не сегодня — так завтра. Спроси хотя бы у Майка. Ему легче дематериализоваться, чем выслушать упрек. Если я скажу ему, что мы собираемся его зарезать и зажарить на обед, он со слезами на глазах будет благодарить меня за оказанную честь.

— Я знаю, — тихо ответила Джилл, — но не разделяю его взглядов.

— Я тоже, — согласился Харшоу, — но начинаю понимать. Это утешительная мысль для пожилого человека. Я всю жизнь пытался развить в себе способность наслаждаться неизбежным. А этот мальчик, который уже имеет право избирать и быть избранным, но не знает, что перед автомобилем нужно посторониться, показал мне, что я… не умнее, чем был в детском саду. Ты спрашивала, можно ли оставить у меня Майка. Да я его сам не отпущу, пока не научусь у него тому, что он знает. Одна дематериализация чего стоит! Она не фрейдовское желание смерти, ничего похожего на «Самую усталую реку». Это как у Стивенсона: «С радостью живу, с радостью умру». Стивенсон жил с радостью, потому что вкусно обедал, а Майк знает какой-то секрет.

— Я ничего не понимаю, — угрюмо проговорила Джилл. — Я боюсь за Бена.

— Я тоже. И мне кажется, что он не прячется.

— Вы только что…

— Прости… Мои люди не ограничились визитом к Килгаллену и в Паоли Флэт. Они узнали, что в четверг утром Бен приходил в медицинский центр с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем Джеймсом Оливером Кавендишем — ты знаешь, что это значит?

— Нет.

— Если Бен пригласил Кавендиша, значит дело было серьезное. По воробьям не стреляют из пушки. Бен хотел поговорить с Человеком с Марса в присутствии Свидетеля.

— Не может быть, — выдохнула Джиллиан.

— Джилл, это сказал сам Кавендиш, ему можно верить, как Писанию.

— Нашелся апостол! В четверг утром ко мне на этаж никто не заходил.

— Не торопись. Я не сказал, что они говорили с Майком. Они беседовали с «Человеком с Марса», очевидно, с подставным, которого показывали по стереовидению.

— Ну, конечно! И Бен вывел их на чистую воду!

— Нет, у него это не вышло. И у Кавендиша тоже. Ты знаешь, как обязан себя вести Беспристрастный Свидетель?

— Не знаю. Я никогда их не видела.

— Как? Энн!

Энн стояла на трамплине.

— Видишь тот дом на горе? — спросил Харшоу. — Какого он цвета?

Энн посмотрела и сказала:

— С нашей стороны белый.

— Вот видишь, — сказал Джубал, — Энн не стала говорить, что дом весь белый. И вся королевская рать не заставит ее сказать это, если она не пойдет и не посмотрит. И даже тогда она не сможет утверждать, что он остался белым после того, как она ушла.

— Энн — Беспристрастный Свидетель?

— Да, у нее диплом без ограничений, с правом свидетельствовать в Верховном Суде. Спроси у нее как-нибудь, почему она оставила практику. Только ничего больше не планируй на этот день. Энн будет тебе рассказывать правду, всю правду и только правду, а это отнимает много времени. Так вот, вернемся к Кавендишу. Бен пригласил его с условием, что Кавендиш будет свидетельствовать открыто. Когда это потребовалось, Кавендиш рассказал все в мельчайших подробностях. Интересно то, чего он не сказал. Он не сказал, что человек, с которым они беседовали, не был Человеком с Марса. Но он не сказал ни одного слова в подтверждение того, что этот человек являлся Человеком с Марса. Если ты знаешь Кавендиша, ты поймешь, что это что-то значит. Если бы Кавендиш видел Майка, он объявил бы об этом так, чтобы все: и ты, и я — поняли, что он видел Майка. Например, он описывает форму ушей представленного им человека, а она не совпадает с формой ушей Майка. Следовательно, им подсунули фальшивку. Кавендиш это понимает, но он не имеет права высказать свое мнение.

— Я же сказала, на мой этаж никто не входил.

— Пойдем дальше. Все это произошло задолго до того, как ты выкрала Майка. Кавендиш говорит, что они встретились с «Человеком с Марса» в 9.14 утра в четверг. Майк в это время находился в больнице, его вполне можно было показать посетителям. Почему самому знаменитому Беспристрастному Свидетелю подсунули фальшивку? Почему они пошли на такой риск?

— Вы меня спрашиваете? — сказала Джилл. — Я не знаю, Бен говорил, что спросит у Майка, хочет ли он уйти из больницы, и если Майк скажет да, то Бен заберет его с собой.

— Бен спросил, и двойник, разумеется, ответил нет.

— Майк не пошел бы с Беном.

— Почему он пошел с тобой?

— Я его брат по воде, как и вы сейчас. Он считает, что можно верить каждому, с кем разделил глоток воды. Брату по воде он подчиняется во всем, а со всеми остальными упирается, как осел. Бен не сумел бы его увести. По крайней мере, на прошлой неделе. Сейчас Майк, наверное, уже не такой.

— Да. Он очень быстро меняется. Я никогда не видел, чтобы мышечная ткань росла так быстро. Вернемся к делу: Кавендиш сообщил, что Бен покинул его и адвоката — некоего Фрисби — в 9.31 и сел в такси. Через час Бен, или кто-то другой, назвавшийся его именем, передал в Паоли Флэт по видеофону письмо.

— Вы думаете, это был не Бен?

— Да, скорее всего кто-то другой. Кавендиш запомнил и сообщил номер такси, я поручил своим людям выяснить дневной маршрут этого такси. Если Бен пользовался своей кредитной карточкой, ее номер должен быть записан в память робота. Даже если Бен бросал монетки, должны остаться записи: время, направление следования.

— И что же?

— Записи показывают, что в четверг утром машина была в ремонте. Значит, Кавендиш дал не тот номер, либо кто-то уничтожил запись. Суд может решить, что Свидетель неправильно запомнил номер машины, тем более, что его об этом не просили. А я говорю, что с Кавендишем такое случиться не могло. Он не дает показаний, в достоверности которых не уверен.

Харшоу нахмурился.

— Джилл, ты втягиваешь меня в дело, в которое я не хочу вмешиваться. Можно допустить, что Бен отправил письмо из Вашингтона в Вашингтон через Филадельфию. Гораздо труднее предположить, что он станет уничтожать в памяти робота свой маршрут. Вероятно, это сделал кто-то другой, кто знал, куда поехал Бен, и хотел это скрыть. Он же отправил письмо, чтобы никто не понял, что Бен исчез.