Брайан Стэблфорд - Город Солнца

Планета, как ей положено, обернулась вокруг своей оси, и мы приземлились в темноте, с ожидающей нас большей частью ночи. По корабельному времени было раннее утро — три или четыре часа утра и до общего подъёма было ещё долго. Мы решили поспать пока темно и начать с местным рассветом. Было бы, возможно, и приятно выйти наружу, даже в темноте, вдохнуть местный воздух и посмотреть на то, что можно было увидеть с помощью фонарей, но то было бы глупо.

Пит Ролвин должен был оставаться на дежурстве в любом случае, поэтому он продолжил попытки связаться с городом по радио, но если у них всё ещё был функционирующий приёмник, они, явно были настроены игнорировать вызовы.

Сомневаюсь, что кто-нибудь крепко спал — предвкушение неизвестного и сон не слишком хорошо сочетаются друг с другом. Воображение всегда вмешивается, чтобы родить идеи, основываясь на самых неподходящих фактах, и очень немногие из нас обладают силой воли, необходимой для того, чтобы угомонить буйство своего воображения, поскольку реальность достаточно скоро сделает все домыслы излишними. Всякого рода мысли пробегали у меня в мозгу, вертясь вокруг города с круговыми стенами… подстёгиваемые темнотой, бездействием и тем фактом, что я находился в полудрёме. Моя память продолжала мне подсовывать образы, связанные с Флорой, Дендрой и Вайлдбладом, всех тех миров, где нам пришлось туго, по крайней мере, вначале. Но Аркадия, вне сомнения, была исследована достаточно хорошо, чтобы быть безопасной. Она обладала только одним перекосом в своей жизненной системе — упорным и успешным в плане эволюции колонии псевдоорганизмов наравне с организмами с обычным метаболизмом. Это, говорил я себе, едва ли имело значение. Но когда сознание погружается на грань сна, воображение может следовать своим путём. Когда здравый смысл спит, приходят ночные кошмары…

И я не смог избавиться от тяжёлого предчувствия, которое донимало меня в течение всей долгой ночи.

Мы поднялись на рассвете, быстро поели и приготовились к контакту. Это было делом Натана, и он отправился, но вызвался пойти вместе с ним. Представлялось более безопасным сперва только двоим из нас выйти из-под защиты корабля, и поэтому остальные остались дожидаться наших первых впечатлений.

Мы шагнули из люка в холодное, сырое утро. Стоял лёгкий туман, но я решил, что он скоро рассеится. Солнце казалось очень большим и бледным, вися над горизонтом на востоке.

Город был скрыт от нашего взгляда довольно протяжённым, но не высоким холмом. Надо было долго спускаться в узкую долину и подняться вверх по пологому, но протяжённому склону прежде, чем мы добрались бы до вершины холма и смогли глянуть на долину, в которой располагался город и его возделываемые земли, и на реку.

Вокруг корабля в радиусе около тридцати метров растительность была высотой по колено, но затем покрытые жёлтыми цветами растения стали менее густыми, и мы смогли обходить наиболее неудобные участки. Все стебли были влажными, но они не цеплялись к нашим ногам, когда мы проходили среди них или их переступали. Наши башмаки выдавливали сок из побегов и листьев, и везде, где мы ступали, оставались следы ног, которые должны были быть заметными в течение некоторого времени.

Те деревья, которые нам попались, были маленькими, тонкими, с коротким стволом, но с множеством тонких ветвей, чьи листья ещё полностью не распустились. Была ранняя весна. Многие из видов были пока в состоянии роста, ещё не зацветя — преобладание такого ландшафта, который оживлялся лишь бледно-жёлтыми цветами, не должно было продлиться слишком долго.

Похоже, вокруг было очень мало насекомых, но и это я списал на время года. Мы не слышали никаких шорохов в зарослях, которые могли бы выдать присутствие маленьких млекопитающих, но податливость стеблей вероятно позволяла подобным созданиям передвигаться в полной тишине. Несколько маленьких птиц, похожих на жаворонков, вились высоко в небе над холмами, издавая раз за разом звонкое чириканье, но мы не видели ни одной вблизи.

Дул лёгкий влажный ветерок, который делал утро несколько промозглым.

— Замечательно, — прокоментировал я.

— Они все выглядят отлично, — ответил Натан, не проявляя особого энтузиазма, — но у них у всех, похоже, что-то припрятано за улыбками.

Похоже, что и он тоже был слегка потревожен, будучи на грани сна.

— Можно то же самое сказать и о Земле, — заметил я.

— Это вдвойне касается Земли, — сказал он. — Или даже более того. Если эти миры не лучше Земли…

Как только след приветливости исчез, я уверился, что он собирается к своей старой скользкой теме. — Они назвали её Аркадией только из-за этой области, — подумал я вслух. — Этот мир обладает достаточно суровыми пустынями в районе экватора, и целыми континентами тундры. Я бы не назвал его вершиной удачной эволюции, даже по земным стандартам. Не полностью полу-приветливый, но, с другой стороны, и не совсем гостеприимный. Только море действительно богато жизнью океаны, похожие на океаны Флоры, мелкие и полные водорослей, кишащие рыбой. Большие травоядные, также — млекопитающие преимущественно вернулись в море. Речной скот. Если бы я был на их месте, я бы остался на земле. Некоторые из самых мерзких хищников находятся в море.

— Я не собираюсь много плавать, — заверил он меня.

— Конечно, — прибавил я, — в холмах водятся стаи волков. Никому не дано жить свободной и лёгкой жизнью, даже здесь.

Мы карабкались по широкому склону холма, который стоял между кораблём и городом. Он был очень пологим, но на этот раз мы были на борту корабля в течение трёх недель — достаточно долго, чтобы растерять свою ловкость. На корабельном пайке не растолстеешь, но достаточно легко мышцы могут облениться. Я ощутил последствия пешей прогулки и ногами, и лёгкими. Так же, как и Натан. Вершина холма казалось непрерывно отдалялась по мере того, как мы подходили к ней.

— Где прославленные колониальные водоросли? — Спросил Натан, жестом руки показывая, что ни одной из них не видно по-близости.

— В море, в основном, — сказал я ему. — Те, которые выбрались на сушу достаточно далеко ушли от более примитивных форм и больше не могут быть причислены к водорослям. Даже те, что в море, называются водорослями только потому, что колониальная форма организации присуща водорослям на Земле.

Колониальные водоросли, на Земле, являются своего рода эволюционным возвратом в воду. Тупиковый конец. Зачем множеству независимо жизнеспособных клеток жить в сообществе с едва отошедшими от начала функционального разделения труда организмами, если можно иметь много-клеточный организм, в котором может быть достигнута полная специализация функций? Колониальные формы, сохранившиеся здесь на Аркадии, достигли определённой степени многогранности — особенно важной среди паразитических форм — но всё же недостаточной, чтобы их можно было поставить в пример с точки зрения сложности или эффективности. Они являются всего лишь причудой природы, которую естественный отбор почему-то пощадил. Не то, чтобы Аркадия являлась молодым миром, по сравнению с Землёй — на самом деле она несколько старше — но, как буквально во всех колонизированных мирах, темпы эволюции отличались от земных из-за отсутствия заметных приливов. В действительности, это Земля являлась причудой, будучи частью двойной системы.