Алексей Свиридов - Десять минут за дверью

- Я же человечно объяснял, ерунды мне всякой не надо! Мне сильненьких охота знать, а тут? - он наугад вытянул одну бумагу.

- А? Корова с наговору три дня бесовалась. Да белены она объелась, а кот черный рядом ходил - молоко унюхал. Или вот, тоже. Болван лжебогоподобный ночами по деревне ходит и горшки на заборах бьет. Девку Фенисью, околдовав, озаботил по-бабьи. Кто эту дурость сразу не похерил? Я бы его самого по-бабьи озаботил!

Один из стоящих сбоку - молодой, глаза с бессонной ночи красные, заметил:

- Не все ерунда. А самая не ерунда вот тут, отдельной стопочкой. Имеем в ней: двух бабок, что по воздуху летали принародно. Жрец лжебога Громыки на храм праведный хулу изрек, и в тот же день по храму молния била. Вор, три раза кряду из кандалов ушедший, оковы нетронутыми оставив, барышник лошадиный - чтоб цену на базаре удержать два табуна по сорок голов у соперника сглазил насмерть, и свидетели тому есть. И еще леший-хохотун, в подвал пойман, содержится безвылазно.

- Тогда другое дело, - смягчился Андрей. - Два табуна насмерть? Это конечно не три дня коровьей хвори. А вор - в бегах или что?

- Был в бегах. Вчерашнего дня поймался и для ради такого случая на серебряную цепь посажен. Его бы из Воровской управы к тебе перевести от соблазну, а то посадских сторожей не зря ведь храпаидолами кличут.

- Ладно, заберу. Теперь - как вас там?

Младший оказался Данисием, а старший Диаметрием, в полмонахах с одного года значит. Древнеоливские имена очень не шли к их русым волосам и простецким лицам.

- Ну вот, ты Диаметрий, дуй ко мне на служивое подворье, бери десятков пять караулу и разгони их всех названых собрать, лучше добром, но силой тоже можно. Только лешего не надо, пусть его сидит. Пока они мотаться будут, провороши свою канцелярию заново - вдруг еще что отыщется. Теперь ты, парень. Вора перетащи ко мне, оберегатель место в застенке выделит. Поговори с ним там спокойно, авось поймет, воры обычно народ мозговитый. Потом покопайся в книгах, поговори со стариками, еще там чего-нибудь. Я сам со всеми этими залевоплечными делами до сих пор не сильно знался, а теперь видать придется. Боюсь я Орды - во как, за любую соломину схвачусь. Нужен мне в помощь человек знающий, но без плесени в мозгах. Сумеешь - возвышу, не сумеешь... тут уж даже не я, сама жизнь воздаст. Хотя на тебя глядючи, думаю что сумеешь. Или все же нет? Ты князю Самаганскому брат что ли?

- Извини, князь заглавный, - с достоинством поклонился Данисий. Знаешь же, что полмонахам на такие вопросы отвечать не велено.

- Знаю, знаю. Но на Гирку Самаганского ты похож, а он уж больно нетолковый. Ладно, сейчас плашку дам.

С этими словами князь вытащил из потайного кармана пачку зазубренных медных пластинок, вгляделся в одному ему понятные знаки, выбрал две, и нацарапав на каждой по несколько слов отдал непостриженным. Если бы князь ошибся, и выбрал не те, то на месте назначения пластинка, вставленная в специальное гнездо не вошла бы туда полностью, и принесшего сразу же бы схватили и допросили, согласно приказанию оберегателя "не воздерживаясь". Правда к чести князя надо заметить, что он в этих делах не ошибался еще ни разу.

3

Прошла неделя. У Андрея Щедроватого забот хватало с утра и до полуночи, но дел, обозванных "залевоплечными", он не забывал. Собранный Диаметрием по уделам народ был сначала порассажен в кельи княжеской темницы, но по мере более близкого знакомства князь одного за другим переводил их на вольное положение, на гостиный двор - чернокнижники и впрямь оказались мозговитыми. Никому не улыбалась жизнь под Ордою - по всем станам, подвластным Отцу Земному днями и ночами горели на кострах колдуны и ведьмы, большей частью конечно мнимые, но кому от этого легче? Осечка вышла лишь с одной из бабулек: изругав князя непотребными словами, она вытащила из рук остолбеневшего стражника бердыш и улетела верхом на нем в окно. Спустя полчаса Данисий с полдесятком посадских нашел ее на базаре, где она уже успела продать похищенное оружие и теперь насмерть торговалась за метлу. Чтение книг и беседы со стариками втуне не пропали улизнуть по новой бабуле не удалось, и она была вновь представлена перед князем. Он обрушил на нее ругани втрое, и вынес приговор:

- Гнать ее на все четыре, а старосте в деревне сказать, что я с нее особое указание снимаю. Не надо мне такого добра.

Вечером того же дня, когда князь уже собирался уходить на жилую половину, в трапезную вошел человек, который когда-то имел и имя, и лицо, но с тех пор, как согласился стать княжьим оберегателем прятал и то и другое. Его мягкий, сдержанный голос мог кого угодно заставить задуматься о своей будущей судьбе, здесь и сам Андрей Щедроватый не был исключением, и поэтому доверенные люди из Служивой управы контролировали каждый шаг оберегателя. Тот об этом естественно знал, но обиды не выказывал, принимая такое положение вещей как очевидно естественное.

- Князь...

- А, ты. До завтра никак не отложить?

- Никак.

- Вечно вот так - кои веки вечер свободный. Что за дело?

- Уши, князь.

Андрей обвел глазами слуг, буркнул негромко, но повелительно:

- Разбежались!

Приказ был поспешно выполнен, остался только глухонемой: во-первых он не мог слышать команду, а во вторых имел дозволение присутствовать при любых разговорах - обходиться совсем без прислуги князь не любил.

- Ну? Или в секретную пройдем?

- Сейчас можно и здесь. Сегодня пришел ко мне человек из братства. В открытую пришел, с тобой говорить хочет, а со мной вот не очень.

- Понял. А вообще-то его заставить поговорить именно с тобой можно? Не сейчас, а вообще?

Глаза оберегателя под маской блеснули.

- Не знаю князь. Сомнительно.

- Ладно, пусть идет. И извинись, что кормить не буду - этот ужин скажи унесли, а новый готовить долго.

Пока оберегатель ходил, князь сделал две необходимых вещи: прилежно положил на каждый угол трапезной полный праведный крест, а потом сунул за голенище нож с серебряным лезвием. Остальные хитрости, могущие пригодиться при подобного рода разговорах были готовы к действию постоянно.

Человек из братства вошел вслед за оберегателем почти такой же мягкой походкой. Росту был человек среднего, одежка по среднему достатку, и лицо тоже - не запоминающееся. Князь предложил сесть напротив, и человек сел, заметив при этом:

- Я надеюсь, уважаемый, что необходимости дергать за рычаг справа от тебя не возникнет. Тем более, что эта штука все равно не сработает.

- Как это не сработает? - обиделся князь, и протянув руку, дернул за прибитую к столу подставку для солонки. Что-то скрипнуло, но кресло осталось на месте.

- Колдовство? - строго спросил радушный хозяин.