Андрей Щупов - На Гемме

Ознакомительный фрагмент

- Разумеется. В операции будут участвовать только военные.

Это его "только" мне тоже не понравилось, но пришлось сладенько поддакнуть.

- Ваш помощник говорил что-то о необходимости спутников при посадке,Командор раздраженно шевельнул плечом.- Вы в курсе?

Еще бы не в курсе!.. Выпалив серию неприличных слов - разумеется, про себя, я изобразил крайнюю степень сожаления.

- Кажется, припоминаю. Был такой разговор...- я осторожно подбирал слова.- Дело в том, что "Цезарь" - судно крупнотоннажное, и без спутников посадка значительно осложнится. На Гемме ведь нет ракетодрома, всего-навсего один причал.

- Ваши навигаторы не в состоянии посадить корабль там, где им требуется?

- Понимаю ваше недоумение, Командор, но увы, это так. Гемма - планета с высокой магнитной иррадацией. Приборы здесь врут, и без вспомогательного наведения мы в определенной степени слепы. Не скажу, что мы рухнем, но и подобной возможности я полностью не исключаю.

- Даже так?

Сказано это было все также сухо, без тени эмоций. Командор не принадлежал к разряду гурманов. Он пережевывал услышанное, как больной овсяную кашу. Пока он скрипел мозгами, я успел с омерзением подумать о собственном лице. Хорошо, что поблизости не висело зеркал. Взглянув в одно из них, я мог бы умереть со стыда.

- Собственно, я хотел поговорить с вами по другому поводу,- я набрал в грудь побольше воздуха... Ей богу, Билиуса следовало отшлепать! Чего ради я должен был пыхтеть над экспромтами? Пилюлю, которую мы откладывали на крайний момент, приходилось преподносить теперь. Крайнего момента мы могли и не дождаться.

- Вы ведь готовитесь к зэт-бомбардировке, Командор?.. Я видел те треноги в трюме. Поверьте мне, я кое-что в этом смыслю... Но это же полная стерилизация планеты!

- Не понимаю, что вас тревожит,- он снова задвигал плечами.- Если на Гемме есть что-либо живое, то это живое успело показать себя в полной красе. Вы знаете о нашей миссии. Или вам мало "Персея"?

- Нет, конечно же, нет! Но есть один нюанс, который мешает мне проголосовать за стерилизацию.

Уголки губ этого сфинкса дрогнули. Нет, улыбаться он не собирался. (Представляю себе его улыбку!) Это была какая-то новая, незнакомая мне гримаса. Впервые в генеральских чертах промелькнуло что-то первобытное, пугающе-свирепое. Надо отдать ему должное - он справился с собой. Справился ценой немалого усилия. Тяжелые руки судорожно заходили за спиной, а плечи теперь дергались не переставая. Однако лицу он сумел вернуть спокойствие.

- Что еще за нюанс?

- Один из дежурных жив. Мы получили информацию от станционных биосенсоров. Всего пару часов назад.

Наверное, выстрели я в упор, это не произвело бы столь сильного впечатления. Я не сомневался, что сомнения о спутниках начисто забудутся. Фактически на основании данных биосенсорной линии я запрещал военным зэт-бомбардировку и грудью вставал на защиту станции. Планы их летели ко всем чертям. Они рвались затопить планету огнем, но жизнь одного-единственного человека делала это невозможным. Уверен, они предпочли бы не знать об этом несчастном дежурном. И возможно, генерал впервые пожалел о том, что неосторожно воспользовался гражданским звездолетом. Мы оказались свидетелями, которыми нельзя было пренебрегать.

- Что за чушь? Какой дежурный? Вы же знаете, что на радиозапросы станция не отвечала,- хрипло произнес он.- С чего вы взяли, что кто-то там жив?

- Биосенсоры, Командор. Я уже сказал. Вы пытались вызвать на связь людей, а мы запросили машины. Есть особые технические каналы, которыми пользуются крайне редко. Согласен, это косвенная информация, но опытный специалист может извлечь из нее многое. Скажем, процентное содержание углекислоты и кислорода, наличие воды в индивидуальных цистернах...

- Достаточно! - глаза моего собеседника окончательно утратили сонное выражение. Только теперь я разглядел, что они у него желтые, как у льва или тигра. Я таки распалил в них огонь, хотя вовсе не желал этого.Надеюсь, у вас все?

Я потерянно подумал об уникальном зонд-оборудовании, о десанте, который и без стерилизации натворит бед, о карликах и многом-многом другом. Скажи я еще хоть слово, и меня могли попросту арестовать. Мне ничего не оставалось делать, как униженно кивнуть. Следовало сохранить и то немногое, что удалось отвоевать. Всякая игра требует жертв,- в данной комбинации я жертвовал зонд-постом ради станции с единственным оставшимся в живых дежурным, жертвовал ради чертовых карликов, прилетевших из неведомой дали, вольно или невольно явившихся причиной всей здешней сумятицы.

Развернувшись, Командор двинулся к изнемогшему от ожидания офицеру. Массивные плечи покачивались в такт шагам, и, глядя на эту удаляющуюся спину, я чувствовал, как постепенно лицо мое приходит в обычное состояние. То же происходило и где-то внутри, превращая вязкий, закупоривший вены клейстер в кровь, оживляя застывшие мышцы. Терпеть не могу подобные метаморфозы!..

Тронувшись по коридору, я еще раз порадовался, что на стенах не висят зеркала.

Как я уже упомянул, Гемма - это сплошные горы. Это вакуум, ночь и звезды над головой. Два пятачка относительно ровной земли - то единственное, за что сумело уцепиться здесь человечество. На одном из них соорудили станцию, на другом - зонд-пост. Что-то вроде егерских избушек в тайге. Работы тут было немного. Дежурные занимались астрономическими наблюдениями, следили за эфиром и время от времени принимали заезжих гостей. Каждый год дежурным находили замену, и все-таки триста шестьдесят пять дней казались мне довольно большим сроком. Целый год вдвоем среди хрустальных громад - на это был способен далеко не каждый. Надо сильно любить одиночество, чтобы согласиться на такую работу. Они соглашались...

Вынырнув из-за горизонта, маленький, поблескивающий телескопическими антеннами островок доверчиво подплывал к нам. Отданный на съедение Командору, он был обречен, и мне даже послышалось, как скрежетнул зубами сидящий рядом Билиус. В следующую секунду в недрах "Цезаря" раскатисто рявкнуло, и две пылающие радуги протянулись от корабля к острову. Сверкнула беззвучная вспышка, и зонд-пост прекратил свое существование. В тягостном молчании мы продолжали полет.

..Что ощущал в эти минуты Командор? Напряжение, злость или напротив сладость первого свершенного шага?..

В любом деле есть свой крылатый миг. Чаще всего миг завершенности. Логически венчая труд, он превращает усталость в счастливое чувство. Можно отойти и полюбоваться. Результат труда становится конкретным олицетворением небессмысленности содеянного, и в одном этом таится могучий источник радости. Инстинкт инстинктом, но труд осмысленный и законченный всегда был главной потребностью людей. Не ошибусь, если предположу, что нет завершеннее труда, чем труд разрушения. В смехотворно малый срок человек добивается поразительных перемен. Он превращает нажатием кнопки дом в руины, а город в пустыню. Обратное действие возможно, но нажатием одной-единственной кнопки уже не обойтись. Оттого разрушитель и верит в свою силу, в осмысленность собственной судьбы, как никто другой. Самый спокойный и невозмутимый народ - это военные. Секрет их невозмутимости в избранном ими труде. Труде вдохновенном и результативном...