Дмитрий Федотов - Дом, который построил

Все остановились, задрав головы на конек крыши, изображающий не то морду, не то хвост какого-то сказочного зверя. Когда-то дом украшала, очевидно, затейливая резьба, судить о которой теперь можно было лишь по нескольким чудом уцелевшим, растрескавшимся фрагментам.

— Хибаре этой годов триста, не меньше, — сказал рыжий Костя. — И еще столько же простоит: кедра — вечное дерево. Потемнел да подмыло его малеха. Так угол поднять можно, пару венцов сменить — всего-то и делов! А эти сразу — ломать!.. Мы, мол, тута гостиницу на двенадцать этажей сбацаем. И реставрюги чертовы с имя в одну дуду свистят: обыкновенный, слышь, пятистенок, ценности не имеет, чинить не будем!..

— Осядь, Криночка! — рассердился Шахов. — Не мути воду-то, сказал. Там люди поумнее тебя сидят, специалисты, соображают, чего надо беречь, а чего нет!

— Специалисты?! — задохнулся Костя, и его огненная борода словно бы побледнела. — Сосунки! Да я…

— Кончай бузить! — хлопнул его по плечу Амир. — Тебе больше всех надо? Как начальство решит, так и будет. Верно, Семен Иванович? — Он ехидно подмигнул стоявшему в стороне Пенкину.

Поняв, что отмолчаться не удастся, Сеня выступил вперед и, вдохнув поглубже, изрек:

— Демонтаж объекта, думаю, следует проводить по утвержденному управлением плану. Гм-м!.. — На сей раз «гм-м» получилось отличное, как громовой раскат. — Вот так! — веско добавил он, рискнув при этом взглянуть на мрачно потупившегося Костю.

— А я чо, против? — буркнул тот. — Мне приказали, я делаю, — он повернулся и полез в кабину крана. — Хоть щас крышу снесу!

Машина взревела и начала задирать стрелу.

— Стой!.. Стой, зараза! — замахал руками Шахов. — Семен Иванович, — повернулся он к Пенкину, — надо бы шифер снять. Новье ведь! Позвольте?

Костя приглушил двигатель.

— Чо, Андреич? — прищурился он. — На дачку не хватает?

Ответить Шахов не успел.

— Ай-я-яй, граждане строители! — неожиданно звонко раздалось у них за спиной. — И не совестно вам?

Бригада дружно развернулась на месте: перед ними в позе Наполеона стоял крохотный старичок в огромных стоптанных валенках и куцем линялом пиджачке.

— Особливо тебе, Константин Петрович, — дедок укоризненно покачал белой лохматой головенкой. — Чай, знаешь, чей дом-от?.. Викентий Мокеич, прадед твой, небось сказывал? Эхе-хе! Память людская… Ну, попытайтесь, попытайтесь! — Старичок в сердцах сплюнул и исчез за гусеницей крана.

Двигатель вдруг чихнул и заглох.

— Кто это? — спросил оторопевшего Костю Шахов — Знакомец?

— А?.. — очнулся тот. — Не, в первый раз вижу!

— Возможно, живет где-то рядом? — подал голос прораб.

— Да нет, — озабоченно откликнулся Шахов. — Больно приметный гражданин, я бы запомнил.

— Не было его тут, точно! — отрубил Амир, ловко выхватывая из пачки зубами сигарету. — Рыжий, чего он там про твоего предка трещал? — и он щелкнул зажигалкой.

— Вспомнил! — хлопнул себя по лбу Костя. — Мокеич любил вечерами байки травить про всякую нечисть. Ну а мы с братаном, понятное дело, ухи — локаторами и глотаем, не жуя, чего он только ни наплетет. А про дом этот… Сруб, грят, у него особенный, заговоренный, его будто сам Елизар Бастрыгин ставил.

— Кто такой? Купец? — заинтересовался Сеня.

— Купец или нет, не знаю. Только Мокеич базарил, что ведьмак он был знаменитый! Мог, к примеру, дом на-попа поставить или печь выкатить из горницы. Ну, понятно, под этим делом, — Костя заговорщически мигнул. — А то ежели кого не взлюбил или кто насолит ему, возьмет и напустит в дом мертвяков. Как полночь, они и начинают шуровать. Человек, представь, в койку, а с ним стены разговаривают, допрашивают почище прокурора. Поневоле крыша съедет, — Костя выразительно дернул себя за огненный чуб.

— Очевидно, он делал это с умыслом? Чтобы завладеть таким образом чужим имуществом? — осторожно предположил прораб.

— А черт его знает! — равнодушно ругнулся Костя. — Деньжата у него водились, факт. Как загуляет — вся улица гудит! Веселый был шибко ухлопали его по пьянке.

— Но не все же он пропил, — сомневался Пенкин. — Тогда и цены на спиртное были несравненно ниже. Припрятал чего-нибудь на черный день, — застенчиво улыбнулся он, — зарыл, замуровал в стену какого-нибудь дома вроде этого, а? Зачем иначе его заговаривать?

— Н-да-а, — весело протянул Шахов. — Горазд же ты сочинять, Константин! Вон как фантазия у нашего начальства разгулялась! А вот движок-то у тебя сам глохнет.

— Да не вру я! Вот те крест! — побожился он. — Мокеич рассказывал, честно! — Костя энергично рванул ручку стартера. — Не фурычит. Только что бухтел! — Он откинул боковую крышку двигателя и забрался внутрь с головой. Было слышно, как, остервенело матерясь, Кринка пытается найти повреждение.

Остальные молча курили, сочувственно поглядывая на раскрытое чрево машины.

Спустя некоторое время оттуда появился Костя, растерянный и слегка обалдевший.

— Вот это да, мужики! — Он с размаху сел на гусеницу. — Все свечи в стартере выгорели, вчистую! Ничо не пойму!

— Не болтай, парень, чего не след, — посерьезнел Шахов и сам полез в двигатель. — Амир, давай сюда! — позвал он.

— Ведьмак поработал? — блеснул зубами шофер, посылая на изрытый газончик окурок и присоединяясь к товарищам.

И только Сеня Пенкин как завороженный смотрел на темный, кособокий, неприметный с виду дом…

3

Ровно в десять утра Фатьянов вошел в приемную заместителя председателя горисполкома по строительству. Липочка Разумовская, смазливая и вертлявая, в открытом до «беспредела» сарафанчике, сидела за столом, заваленном папками и черновиками деловых бумаг, и занималась привычным делом: трещала на новеньком «Роботроне», любовалась своим отражением в зеркале напротив и щебетала по телефону, придерживая трубку округлым нежным плечиком, которое не мог испортить никакой загар.

Приход Фатьянова был отмечен прицельным взглядом из-под фиолетовых ресниц, но на сей раз Игорь устоял.

— Доброе утро. — Он сознательно не назвал Липочку по имени, подчеркивая официальность визита. — Антон Кириллыч у себя? Мне назначено на десять.

— Проходите, раз назначено! — Секретарша скорчила гримаску и выдала очередную пулеметную очередь на «Роботроне».

Фатьянов с усилием оттянул массивную дверь из мореного дуба и, оказавшись в тесном «предбаннике» перед еще одной такой же, усмехнулся: «Любопытная зависимость! Чем меньше начальник, тем больше дверь. Почему?»

Апартаменты Антона Кирилловича Толстопятова размерами напоминали небольшой спортивный зал. Сам хозяин сильно смахивал на медведя-пестуна, успешно прошедшего путь к человеческой цивилизации: досиня выбрит, серый английский костюм-дипломат, безукоризненной чистоты и свежести рубашка, дымчатые очки «Оливер» и массивная золотая печатка с профилем Александра Македонского лишь усиливали впечатление и, по замыслу владельца, очевидно, должны были ненавязчиво, но жестко определить дистанцию для посетителей. Игорь был исключением, Толстопятов питал к нему необъяснимую слабость.