Владимир Чистяков - Рыжая ведьма

— Только погрома нам и не хватало, — сказал Этлен.

— А чего страшного-то, — сказал "наместник", — раз она ранена не опасно — опишем ей, что тут творится — сама на балкон выскочит.

— Всё хорошо; просто замечательно. Только, она без сознания.

— Это где ты такую хлипкую девочку отыскал?

В дверях стоит Кэрдин, поддерживаемая теми солдатами, что Яроорт поставил на пост у комнаты, где она лежала.

Балконные двери распахиваются. Наместница медленно выходит. Опирается о перила. Обводит взглядом площадь. По толпе словно волна пробегает. Тишина теперь гробовая. Её тут очень хорошо знают.

За ней выходят Яроорт, Рэнд, "наместник" и Этлен.

— Итак. Кто тут врал, что я мертва, пусть выйдет вперёд.

Толпа отпрянула. Яроорт слышит, что Кэрдин тяжело дышит. Суставы вцепившихся в перила пальцев белые от напряжения.

Тишина.

— Если ничего не надо, то расходитесь.

Кто-то крикнул:

— В вас ночью стреляли святоши. Это правда?

— Стреляли — правда. Святоши — нет. Стрелки вообще не местные были. Виновных в покушении в городе нет. Ещё что?

Тишина.

— Тогда расходитесь.

Только стоявшие по бокам Кэрдин Яроорт и Рэнд услышали, как она выдавливает сквозь зубы.

— Ещё немного, и я свалюсь.

Яроорт придвинулся поближе. Рэнд сделал то же.

— Ах да, вот ещё что: Из столицы поступил именной указ. Его бы огласили завтра, но раз уж и так все собрались, то объявляю: готовится большая война со степью. Очень большая. Поэтому объявлен набор во вспомогательные части, — сделав паузу, она добавляет, — двойной численности. Вербовочные пункты откроются сегодня.

Толпа радостно взревела. Солдаты в приграничье верны не императору, и не командующему Полевой армии. Они верны денежному ящику наместника, командующего пограничными частями. А Кэрдин уже успела прославиться не только храбростью, но и честностью при расчетах и щедростью к отличившимся. А раз поход — значит, гарантированное жалование. И добыча. У Кэрдин без неё вряд ли получится остаться.

У Кэрдин ещё хватило сил дойти до дверей. Но едва створки захлопнулись, как ноги у неё подкосились, и если бы не Яроорт и Рэнд, то она бы повалилась.

— Ну как, много желающих ещё повоевать? — поздно вечером спросила Кэрдин Яроорта.

Её перевезли в лагерь. Там всё-таки безопаснее, да и бунт, в случае чего, пересидеть проще.

— Очень, — ответил он. Яроорт уже давно при Кэрдин кто-то вроде начальника штаба, — в прошлом году многие вернулись богатыми.

— Сколько именно завербовалось?

— Писаря всех записывать не успевали, суточные списки ещё не готовы, примерно уже около шести тысяч человек.

Днём, после выступления, у Кэрдин открылась рана. Врачам опять пришлось прикладывать всё своё умение. Жизнь наместника опять висела на волоске. Это была днём, сейчас поздний вечер, и Кэрдин уже не похожа на умирающую.

— Ну что же, — сказала Кэрдин, — опять пришло время поднимать змею на башне.

Длинная чёрная с золотом змея — личное знамя Кэрдин. Рядом с флагом наместничества оно поднималось только однажды — в прошлом году, когда Кэрдин вернулась после взятия Дреттской колонии. Тогда змея символизировала победу. Но наместник имел право поднять личный флаг над лагерем, если надвигается война. Большая война. Коснётся всех.

— Только змею?

Кэрдин пристально посмотрела ему в глаза. Они очень хорошо понимают друг друга.

— Не только. Завтра на Игольчатой башне должен быть флаг командующего Полевой армией. А змея — только под ним. Чтобы никто не сомневался, кто новый командующий.

— Началось, — выдохнул Яроорт.

Императоры царствуют. Принимают послов, раздают награды, принимают парады. Императоры не правят. Реальная власть причудливо разделена между командующим Полевой армией — базирующихся в центральных провинциях постоянных частях. И наместниками приграничных провинций, обороняющим границу от вторжений любителей чужого добра, ну, или самим наведывающимся за оборонительные линии за чужим добром. Наместники фактически бесконтрольно распоряжаются доходами со своих провинций, равно как и командующий Полевой. А провинций у него больше всех. Включая богатейшие. А где больше денег — там и больше возможностей нанимать или обучать, всё зависит от сил и способностей, войска. Последние десятилетия между наместниками и командующим пусть худой, но всё-таки мир. С одними наместниками командующему удалось породниться, других — подкупить. Даже доходы от некоторых приграничных провинций стали в столицу поступать. Довольны были не все, но даже самые далёкие от лояльности помнят — за линиями друзей у грэдов нет. Слишком многие бежали в те края от грэдов в своё время. Принеся с собой массу страшных рассказов о пришедших из-за моря. Но кроме ужасов не забыли рассказать и о богатстве пришедших.

Линии стоят уже больше полувека. Лезть на них — пытались. Иногда пограничные наместники отбивались своими силами. Но когда враг оказывался слишком силён — приходилось вспоминать о Полевой армии…

Так и жили. Не слишком хорошо.

На Кэрдин все заживает как на собаке. Всего-то несколько дней из дома не показывалась. А потом — словно и не было ничего. Объявили о кончине командующего. Кто наследник — не объявляли. В городе только понимающе хмыкали. Кэрдин — очень сильный наместник, но она не одна такая. А в Полевой после смерти командующего — раздрай. Как единого целого Полевой сейчас не существует. Хочешь — не хочешь, а придётся наместникам друг с другом договариваться. Не в первый раз.

Только житейская мудрость — одно. А политические расчёты сильных мира сего — другое. К тому же, тут ещё вопросы веры подмешиваются. Пока ещё никто ни с кем не воюет. Дороги безопасны. Но люди уже косятся друг на друга. Что-то такое витает в воздухе. Предгрозовое.

Из столицы, правда, прибыл гонец с официальным сообщением о смерти командующего и приказом Кэрдин от какого-то "Священного совета" прибыть в столицу для присяги. Кэрдин вежливо отказала. Везти эту новость гонцу в столицу явно не хотелось; денег у него было много, кабаков в городе — не меньше. Впрочем, за три дня все деньги оказались пропиты, за ними последовал и конь, а вскоре один нанятый Кэрдин карманник стащил у посланника "Знак гонца", подтверждающий его статус и позволявший требовать лошадей на любом постоялом дворе. За потерю знака вполне можно было лишиться головы.

Ещё через пару дней Яроорт с ухмылкой сообщил Кэрдин, что пропивший всё, кроме меча, гонец пришел на вербовочный пункт.

В армейских кузницах дым коромыслом, да и городские кузнецы не жалуются на отсутствие заказов.