Клиффорд Саймак - Всякая плоть - трава

Ознакомительный фрагмент

- Надо немного слить, а то теплая, - пояснил он. Наполнил стакан холодной водой и протянул мне: - Выпей.

- Спасибо, не хочу, - сказал я.

Билл поднес стакан к губам и стал пить большими, шумными глотками.

Где-то в доме раздался отчаянный женский вопль. Проживи я хоть до ста лет, мне его не забыть.

Доневен выронил стакан - расплескалась вода, брызнули осколки.

- Лиз! - закричал он. - Лиз, что с тобой?

Он бросился вон из кухни, а я застыл на месте, не сводя глаз с кровавых следов на полу: Доневен босыми ногами напоролся на стекло.

Опять закричала женщина, но на этот раз глуше, словно уткнулась лицом в подушку или в стену.

Я наугад прошел из кухни в столовую, споткнулся то ли о скамеечку, то ли о какую-то игрушку, пролетел до середины комнаты, изо всех сил стараясь не упасть и не грохнуться головой о стол или стул...

...и снова налетел на ту же упругую стену, что остановила меня на шоссе. Я уперся в нее, навалился на неё всем телом, кое-как выпрямился и стал посреди столовой, в полутьме, перед этой невидимой стеной; мороз продирал по коже, все внутри переворачивалось от страха.

Я больше не касался этой стены, но чувствовал: вот она, передо мной.

Там, на дороге, под открытым небом я только изумлялся и недоумевал но тут, в доме, в обычном человеческом жилище мне стало по-настоящему жутко от этого непостижимого дьявольского наваждения.

- Дети! - кричала женщина. - Я не могу попасть к детям!

Теперь, хоть окна были занавешены, я немного осмотрелся. Разглядел стол, буфет и дверь, ведущую в коридор и дальше в спальню.

На пороге появился Доневен. Он вел жену, вернее сказать, почти нес на руках.

- Я хотела к детям! - кричала она. - Там... там что-то есть, оно меня не пускает. Я не могу пройти к детям!

Доневен посадил её прямо на пол, прислонил к стене и осторожно опустился рядом на колени. Потом поднял голову и посмотрел на меня, в глазах у него были и растерянность, и ярость, и страх.

- Это тот самый барьер, - сказал я. - Тот, что на шоссе. Он проходит через ваш дом.

- Но я не вижу никакого барьера, - возразил Доневен.

- Его никто не видит, черт бы его побрал. Но все равно он тут.

- Как же нам быть?

- С детьми ничего не случилось, - уверил я, от души надеясь, что так оно и есть. - Просто они по ту сторону барьера. Мы не можем добраться до них, а они до нас, но с ними ничего худого не случилось.

- Я только пошла на них поглядеть, - повторяла женщина. - Встала, пошла на них поглядеть, а там в коридоре что-то есть... и оно не пускает...

- Сколько у вас детей? - спросил я.

- Двое, - ответил Доневен. - Меньшому шесть, старшему восемь.

- А нельзя кому-нибудь позвонить? Есть у вас кто-нибудь, кто живет не в самом Милвилле? Пускай приедут, возьмут детишек и позаботятся о них, пока мы тут разберемся, что к чему. Кончается же где-нибудь эта стена. Я как раз и искал, где ей конец...

- У неё есть сестра, - кивнул Доневен на жену. - Живет от нас миль за пять, дальше по шоссе.

- Вот ты ей и позвони, - сказал я.

И тут меня как обухом по голове стукнуло, а вдруг телефон не работает? Вдруг этот окаянный барьер перерезал провода?

- Посидишь минутку одна, Лиз? - спросил Доневен.

Жена только мотнула головой; она все ещё сидела на полу и даже не пыталась подняться.

- Пойду позвоню Мирт, - сказал он.

Я прошел за ним в кухню; телефон висел на стене, и, когда Билл взялся за трубку, я затаил дыхание и отчаянно взмолился про себя: только бы работал! На сей раз мои надежды не пропали втуне: едва Билл снял трубку, я услышал слабое жужжанье - линия работала.

Из столовой доносились приглушенные всхлипывания миссис Доневен.

Грубыми, корявыми пальцами, темными от несмываемой, въевшейся в кожу грязи, Доневен стал поворачивать диск, видно было, что занятие это ему не в привычку. Наконец он набрал номер.

Он ждал, прижав трубку к уху. В кухне стояла такая тишина, что я отчетливо слышал гудки.

- Это ты, Мирт? - сказал потом Доневен. - Да, это я, Билл. У нас тут вышла заварушка. Может, вы с Джейком приедете?.. Да нет, просто что-то неладно, Мирт. Не могу толком объяснить. Может, вы приедете и заберете ребят? Только идите с парадного крыльца. С черного не войти... Да вот такая чертовщина, ничего понять нельзя. Вроде какая-то стенка появилась.

Мы с Лиз сидим в задних комнатах, а в передние пройти не можем. А ребятишки там... Нет, Мирт, я и сам не знаю, что это такое. Только ты уж делай, как я говорю. Детишки там одни, и нам до них никак не добраться...

Ну да, так весь дом и перегородило. Скажи Джейку, пускай прихватит с собой топор. Эта штука перегородила дом напополам. Парадная дверь на запоре, придется Джейку её ломать. Или пускай окно выбьет, может, это проще... Ну да, ну да, я прекрасно понимаю, что говорю. А ты давай не спорь. Что угодно ломайте, только вытащите ребят. Ничего я не спятил. Говорят тебе, тут что-то неладно. Что-то стряслось неладное. Ты знай слушай, Мирт, и делай, что говорят... Да плевать на дверь, ломайте её к чертям. Так ли, эдак ли, только вытащите малышей и приглядите за ними, пока мы тут торчим.

Он повесил трубку и обернулся ко мне. Рукавом утер взмокший лоб.

- Вот бестолочь, - сказал он. - Спорит и спорит. Лишь бы языком трепать... - Он поглядел на меня. - Ну, дальше что?

- Пойдем вдоль барьера, - сказал я. - Посмотрим, докуда он тянется.

Глядишь, и отыщем такое место, где его можно обойти. Тогда и доберемся до ваших малышей.

- Пошли.

Я махнул в сторону столовой:

- А жену одну оставишь?

- Нет, - сказал он. - Нет, это не годится. Ты ступай вперед. Мирт с Джейком приедут, заберут ребят. А я сведу Лиз к кому-нибудь из соседей. И тогда уж тебя догоню. Дело такое, может, тебе понадобится подмога.

- Спасибо, - сказал я.

За окнами, по холмам и полям, уже понемногу разливался бледный предутренний свет. От всего исходило призрачное сияние - не то чтобы белое, но и не какого-нибудь определенного света, - так бывает только ранней ранью в августе.

Внизу на шоссе, по ту сторону барьера, сгрудились десятка два машин державших путь нам навстречу, на восток; кучками стояли люди. До меня доносился громкий голос, он с жаром, не умолкая, что-то выкрикивал, такой неугомонный горлопан непременно найдется в любой толпе. Кто-то развел на зеленой разделительной полосе небольшой костер, непонятно зачем - утро выдалось совсем теплое, а днем наверняка будет жара невыносимая.

И тут я вспомнил: я же хотел как-то связаться с Элфом и предупредить, что не приеду. Надо было позвонить от Доневена, а я совсем про это забыл.

Я стоял в нерешимости - может, все-таки вернуться? Ведь ради этого телефонного звонка я и зашел к Доневену?