Александр Рудазов - Рассказы из правого ботинка (сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Еще подписать вот здесь и здесь, – сунул Попову бумагу профессор, пока тот устраивался поудобнее. – И еще вот здесь. А здесь – число проставьте. Ну и вот тут последнюю роспись – как бы для ровного счета чтобы…

Ложе оказалось жестким и холодным. А запах хлорки почему-то усилился еще больше. Попов поворочался, безуспешно пытаясь найти позу, в которой было бы приятно заснуть, но в конце концов сдался. Гадюкин деликатно сделал ему инъекцию, прикрепил к вискам контакты, зафиксировал веки крохотными зажимами и ловко прыснул в оба глаза из крохотной спринцовки.

– Это что?… – поморщился Попов.

– Для увлажнения глаз. Вы не будете моргать двенадцать часов, батенька… – рассеянно ответил профессор, поворачивая тумблер и доставая «наглазники». – Готовы?

– Минуточку… да, готов. Включайте.

– Ну что ж, батенька, приступим… – коснулся сенсора Гадюкин.

– Профессор, а… а как… как ваше имя-отчество?… – неожиданно вспомнил Попов.

– Аристарх Митрофанович, – ответил Гадюкин. – Спокойной ночи, батенька…

– Минуту, профессор! – вдруг приподнялся на локте Попов. – Это что же – вы увидите мой сон?! Так же, как те?!

– Конечно, батенька, конечно… Не переживайте, за стены этой лаборатории он не выйдет. Все между нами.

– Нет, постойте! Я… я так не согласен!… не согласен!… Уберите свои присоски, я… я… я… я…

– Поздно спохватились, батенька!… – ласково пропел профессор Гадюкин.

Но Попов этого уже не услышал. Он крепко спал.

Мирно текли часы. За окнами стемнело, и профессор Гадюкин зажег свет. Подопытный, которому снились кошмары, благополучно проснулся, был осмотрен, получил еще одну инъекцию вкупе с честно заработанным чеком и был выпровожен восвояси. На миг профессор задумался, как тот доберется домой в столь поздний час, но быстро об этом позабыл.

Ассистент принес из буфета поднос с ужином. Точнее, семь подносов – один профессору и шесть себе.

Лелик никогда не жаловался на аппетит.

Гадюкин неторопливо поужинал, сыграл с Леликом партию в шахматы (тот, как всегда, выиграл) и вновь приступил к работе. Развернув эль-планшетку, он вывел на нее показатели приборов, включил микрофон и начал надиктовывать:

– Одиннадцатое апреля две тысячи сорок четвертого года. Проект «Морфей», эксперимент сорок три. Объект – мужчина тридцати трех лет. Состояние тела – удовлетворительное. Загрязнены легкие – много курит. Удален аппендикс. На мизинце левой руки свежий порез. Все показатели в норме, в состояние углубленного сна введен успешно, идет считывание излучения. Краткое описание сновидения…

Профессор вывел на эль-планшетку изображение сна Попова. Начал было диктовать, но тут же замолчал и нахмурился. Ассистент, убирающий со стола, подошел поближе, вгляделся в картинку и утробно рыкнул. Крошечные глазки недоуменно сощурились.

– Да, Лелик, такого мы пока не видели… – согласился профессор. – Хотя сны, конечно, бывают и более дикие… Только что-то очень уж правдоподобно…

– Ру-ур?

– Возможно, возможно… Ну, это мы сейчас проверим…

Профессор Гадюкин вывел большую голограмму, сделал несколько снимков с разных ракурсов, развернул сразу шесть экранов эль-планшетки и приступил к поискам. Ассистент тоже развернул эль-планшетку и начал отправлять запрос за запросом.

Через час профессор оторвался от работы, грустно вздохнул, коснулся сенсора коммутатора и попросил:

– Мила, душенька моя, окажите любезность, пригласите ко мне Эдуарда Степаныча.

– Сию секунду, профессор, – проворковала секретарша.

Эдуард Степанович появился в лаборатории уже через пять минут, жуя на ходу бутерброд с тунцом. Глава службы безопасности НИИ «Пандора», как всегда, выглядел опрятным и невозмутимым, всем своим видом демонстрируя, что пока он здесь, ничего страшного не произойдет.

А если и произойдет, то тоже ничего страшного.

– Добрый вечер, профессор, – спокойно кивнул он. – Что у вас тут стряслось? Из вивария кто-нибудь сбежал?

– Да типун вам на язык, батенька, – добродушно ответил Гадюкин. – У нас тут, собственно, закавыка вообще не по нашему профилю… Думаю, милицию надо вызвать… но лучше вы сначала сами посмотрите.

– Посмотрим, – пожал плечами Эдуард Степанович, усаживаясь на вращающийся стул. – А как тут у вас вообще дела, профессор? Все сны пишете?

– Пишу, пишу, батенька… – рассеянно закивал Гадюкин.

– Может, мне тоже попробовать? – с интересом посмотрел на спящих Эдуард Степанович. – Любопытно, должно быть… Как, профессор, возьмете меня в подопытные?

– Пока не стоит, батенька. У нас тут еще не все до конца отлажено – все еще сохраняется двухпроцентный шанс летального исхода… Пока что бог миловал, но чем черт не шутит? Два процента – это, конечно, ерунда, но все-таки…

– Летального исхода? – нахмурился Эдуард Степанович. – Профессор, а вы жертв… подопытных предупреждаете? Нам тут судебное разбирательство ни к чему…

– Конечно, предупреждаю! – обиделся Гадюкин. – За кого вы меня принимаете, батенька? Вот, смотрите – все предупреждены, все подписались, что в случае чего претензий не будет… Все чисто. К тому же я на всякий случай подбираю одиноких, бессемейных – ну так, на всякий случай… Если что – не хватятся…

– Профессор!…

– Шутка! – залился смехом Гадюкин. Впрочем, глаза у него остались серьезными. – Вы, Эдуард Степаныч, лучше вот сюда взгляните… Вот это сновидение вам странным не кажется?

Профессор щелкнул пультом и лаборатория в очередной раз наполнилась голограммами – цветными, объемными и движущимися. Эдуард Степанович бросил на них один-единственный взгляд и невозмутимо вынес вердикт:

– По-моему, самая обычная порнография. В восточном стиле.

– Ох, простите старика, батенька, это я перепутал, – поморщился Гадюкин, выключая один сон и включая другой. – А вот насчет этого что скажете?

Сновидение Попова заставило брови Эдуарда Степановича поползти вверх. Но он тут же сделал над собой усилие и вернул их на место.

– Да, необычный сон, – согласился главбез. – Я так понимаю, этому гражданину снится, что он убивает женщину?… ножом?… Да, фантазии нездоровые… Но криминала я тут не вижу – мало ли что кому снится?…

– Нет-нет, батенька, дело совершенно не в этом! – поспешно замахал руками Гадюкин. – Начнем с того, что не женщину, а женщин. Во множественном числе. Вот, сейчас я откручу…

Профессор произвел несколько манипуляций и перед Эдуардом Степановичем последовательно прошли семь разных женщин – и всех их убили с удивительным зверством. Менялись и декорации – четырежды это происходило в темном переулке, дважды – в лесу, один раз – возле какого-то сарая. Но одно каждый раз оставалось неизменным – снег, лежащий под ногами.