Георгий Гуревич - Рождение шестого океана

— Товарищ полковник, вас к телефону.

Рокотов поспешно схватил трубку:

— У аппарата Рокотов. Кто вызывает? Почему Бугульма? Тише, товарищи, не шумите! Да, слышу: парашют с тяжелым грузом. Да, если очень большой (парашют, может быть, и наш. Немедленно высылайте машину и врача! Давно послали? Хорошо! Жду.

Наблюдательный пункт насторожился. Все зашептались: «Парашют... Бугульма...» Даже радист перестал посылать свои позывные.

— Я у телефона, – сказал Рокотов через некоторое время. Затем он выругался и с треском положил трубку. – Пустой бак от горючего! Только что нашли.

А между тем прошло еще две минуты – те минуты, когда, по расчетам, ионопланы должны были вырваться из-за туч и, замедляя ход, в пламени взрывов повиснуть над аэродромом. Но пламени не было, не было взрывов, не было кругосветных путешественников.

По темному небосводу плыли отдельные тучи, зловещие, черно-сизые, с багровой опушкой снизу. Небо между ними казалось глубоким, как океан. Где-то наверху в бездонной синеве затерялись два ионоплана – две крошечные стальные иголки. Что с ними? Не утонули же они

в воздухе. Спустятся рано или поздно. А что, если не спустятся вообще?

Корреспондент телевидения нерешительно подошел к полковнику.

— У нас передача срывается...

— Ах, не до вас! Отмените передачу...

— Что же могло случиться, товарищ полковник?

— Мало ли что? Ионосфера – почти межпланетное пространство. Абсолютный холод, глубокий вакуум, космические лучи, метеориты...

С тревогой и надеждой люди смотрели на небо. Так хотелось, чтобы из-за туч полыхнул сноп огня и черные крылатые снаряды с воем понеслись к земле. Вот сейчас... В следующую секунду. Через пять секунд..?

И вдруг:

— Товарищ полковник, подойдите к телескопу.

Рокотов приложил глаз к окуляру. На лиловато-синем круге незнакомые звезды начертили непривычный узор, Все они медленно сползали налево и вниз – благодаря земному вращению.

— Не вижу никаких ракет,

Астроном заглянул в искатель, поправил трубу рукой.

— А теперь?

Рокотов посмотрел еще раз и увидел на темном фоне радужную струйку, как бы лоскуток полярного сияния. В струйке сплетались зеленые, оранжевые, фиолетовые нити. Меняя форму и оттенки, они перемещались среди звезд.

— Наши?

Астроном, радостно улыбаясь, кивнул головой.

Рокотов порывисто потряс его руку:

— Спасибо! Значит, получилось! Доказано! Подумайте, какие молодцы, эти Новиковы! Юлий Леонидович, вы слышите? Молодцы ваши Новиковы!

Сияющий Ахтубин бросился к телефонистам

— Соедините меня с Джанджаристаном. Там ждут с нетерпением.

Он начал оживленно что-то говорить в трубку и вдруг замолк на полуслове. Лицо его вытянулось.

— Вот так история, – сказал он растерянно. – В Джанджаристане несчастье. Убили президента. Конечно, теперь им не до нас...

Глава вторая

СЕМЬ НЕПРОШЕНЫХ ГОСТЕЙ

Внезапная смерть всегда потрясает людей, стариков в особенности. Время бежит быстро, когда оно заполнено заботами. Не опоздать бы на совещание, внучке купить куклу, взять на август путевку, заказать книжные полки, сдать работу в первом квартале и немедленно приступить к новой, самой важной. И вдруг вмешивается костлявая рука и вычеркивает нас из домовой книги. Для чего же было заказывать полки и покупать путевку в Кисловодск?

Ахтубин был особенно потрясен убийством, потому что ему приходилось встречаться с президентом Джанджаристана. Он хорошо помнил морщинистые веки, крючковатый нос, сиплый голос, сдержанную скептическую улыбку. Подумать только, теперь нет ничего — ни улыбки, ни человека!..

Впервые Ахтубин увидел президента Унгру за несколько лет до полета Новиковых в ионосферу — в тот день, когда была объявлена независимость Джанджаристана.

Не ищите Джанджаристан в географическом атласе. На картах 1959 года он обозначен розовым цветом, таким же, как одно из европейских государств; на нем надписано: «Евр. Ю.-А. влад.». «Влад.» — это значит владения. Только немногие знали, что там живут два народа — джанги и джарисы и более ста небольших национальностей, что все они ненавидят угнетателей с розовым флагом, борются и жертвуют жизнью за то, чтобы «Евр. Ю.-А. влад.» назывались независимым Джанджаристаном.

...И вот желанный день наступил. На просторной площади перед беломраморным дворцом губернатора выстроились друг против друга два батальона. Справа — бывшие завоеватели, одетые в тропическую форму: пробковые шлемы, клетчатые рубашки, короткие, до колен, штаны. Слева — национальные войска в самых экзотических нарядах, с конскими хвостами на копьях, с кривыми саблями, верхом на верблюдах и ослах. Молоденький капитан колониальных войск и командир повстанческих отрядов князь Гористани смотрели друг на друга одинаково презрительным выражением на лицах. Князь был в парчовой одежде с меховой опушкой, изумруды и рубины — на рукоятке сабли, на золотом шлеме — перья.

«Солнце печет по-январски», — писали в этот день местные газеты. Солнце сверкало на кончиках копий, на золотом шлеме князя, нещадно обжигало гостей-северян на открытых трибунах. Ахтубин отирал пот и глотал воду со льдом из термоса, презрев предписание врачей, которые запрещали ему пить больше трех стаканов в день.

Наконец, ровно в десять утра загремел национальный оркестр (барабаны разного размера и длиннющие трубы, слишком визгливые и громкие для нашего слуха), и на балкон губернаторского дворца вышли министры нового правительства, одетые кто по-европейски — в белых сюртуках и шлемах, кто в тюрбанах и покрывалах. Среди них был министр культуры профессор Дасья, некогда учившийся с Ахтубиным в Лозанне и полвека спустя пригласивший старого товарища на празднество. С ним разговаривал сухонький старичок в накинутом на плечи полосатом арестантском халате с бубновым тузом на спине, словно проситель, затесавшийся в группу министров. Это и был Унгра, вождь восставшего народа, первый президент республики.

Он стал рядом с микрофоном, но ничего не сказал. Позже Ахтубин узнал, что Унгра потерял голос, просидев три года в подземной темнице. К микрофону подошел вице-президент Чария, еще молодой, лет тридцати пяти, с очень черными бровями и усами, пухлый, толстощекий, лоснящийся, будто намазанный маслом.

— Свобода! — закричал он.

По-видимому, Чария говорил образно и зажигательно. Ахтубин не мог оценить стиль, он слушал только переводчика советской делегации. Чария рассказал о долгой и трудной борьбе народа. Но кончил он, по мнению Ахтубина, неудачно, осудив «неорганизованные элементы», срывавшие вывески с европейских магазинов. «Мы изгнали насильников и не допустим насилия. Свобода — это закон, свобода — это порядок», — заключил вице-президент.