Пер Валё - Гибель 31-го отдела

Издатель пристально поглядел на него.

— За какую сумму вы согласились бы изменить свое мнение? — спросил он.

Иенсен взглянул на него недоуменно.

Издатель, видимо, покорился судьбе.

— Это была только шутка, — мрачно пояснил он, затем спустил ноги с подлокотников, снова вернул кресло в исходное положение, уронил руки на стол и опустил голову на стиснутый левый кулак.

Потом он рывком выпрямился:

— Мы должны посоветоваться с моим кузеном, — и нажал кнопку внутреннего телефона.

Иенсен заметил время: 13.27.

Мужчина в шелковом галстуке как-то бесшумно переместился в пространстве и, очутившись подле Иенсена, шепнул ему:

— С шефом, главным шефом, шефом всего треста, главой концерна.

Издатель что-то промурлыкал в микрофон. Потом прижал трубку к уху и недружелюбно взглянул на шепчущихся. Нажал другую кнопку, пригнулся к микрофону и заговорил. Четко и деловито:

— Это комендант здания? Прикиньте, сколько времени уйдет на учебную пожарную тревогу. Со скоростной эвакуацией. Ответ должен быть готов не позже чем через три минуты. Доложите непосредственно мне.

В комнату вошел шеф. Такой же белокурый, как и его брат, но старше примерно лет на десять. Лицо у него было спокойное, серьезное и красивое, плечи широкие, осанка прямая. На нем был коричневый костюм, простой и строгий. Шеф с места в карьер заговорил низким приглушенным голосом.

— Сколько лет этой новенькой? — спросил он рассеянно и подобием кивка указал на дверь.

— Шестнадцать, — доложил брат.

— А-а-а.

Директор издательства очутился возле витрины, и вид у него сделался такой, словно он приподнялся на цыпочки, хотя стоял он на всей ступне.

— Это человек из полиции, — сказал издатель. — У него есть люди, которые ищут, но они ничего не найдут. И он говорит, что мы должны эвакуировать здание.

Шеф подошел к окну, поглядел, помолчал.

— Вот и весна пришла, — сказал он. — Ах, как красиво!

В комнате воцарилось молчание. Иенсен взглянул на часы: 13.29.

Шеф процедил сквозь уголок рта:

— Перегоните наши машины.

Директор опрометью бросился к дверям.

— Они стоят у самой стены, — кротко добавил шеф. — Ах, как красиво!

Молчание — на тридцать секунд. Потом что-то зажужжало, и на внутреннем телефоне мигнула лампа.

— Слушаю, — сказал издатель.

— От восемнадцати до двадцати минут с использованием лестниц, непрерывных и скоростных автоматических лифтов.

— Учтено все?

— Кроме тридцать первого.

— А если с… особым отделом?

— Значительно дольше.

При этом голос в микрофоне несколько увял.

— Винтовые лестницы слишком узки, — сказал он.

— Знаю.

Щелчок. Молчание. 13.31.

Иенсен подошел к одному из окон. Далеко внизу он увидел стоянку и улицу, разделенную на шесть рядов. Теперь она была пустынна. Он увидел также, что его люди перекрыли проезжую часть желтыми рогатками метрах в четырехстах от здания и что один из них направляет движение по боковой улице. Несмотря на расстояние, Иенсен отчетливо видел зеленую форму полицейских и белые нарукавники регулировщика. От стоянки отделились две большие черные машины. Они передвинулись к югу в сопровождении третьей белого цвета, которая, по всей вероятности, принадлежала директору.

Директор снова возник в комнате и стоял теперь у стены. Улыбка его выражала тревогу, голова поникла под бременем забот.

— Сколько всего этажей в здании? — спросил Иенсен.

— Тридцать над поверхностью земли, — ответил издатель, — и четыре под землей. Мы обычно исходим из цифры тридцать.

— Мне показалось, что вы упомянули тридцать первый?

— Разве? Это по рассеянности.

— А сколько у вас служащих?

— Здесь? В Доме?

— Да.

— Четыре тысячи сто в главном корпусе. Две тысячи в боковых крыльях.

— Итого свыше шести тысяч?

— Да.

— Я настаиваю на их эвакуации.

Молчание. Издатель повернулся вместе с креслом вокруг своей оси. Шеф стоял, засунув руки в карманы, и глядел в окно. Потом он медленно перевел взгляд на Иенсена. Его правильное лицо казалось очень серьезным.

— Вы и в самом деле допускаете, что в здание подложена бомба?

— Во всяком случае, с такой возможностью следует считаться.

— Вы полицейский комиссар?

— Да.

— В вашей практике бывали подобные случаи?

Иенсен ненадолго задумался.

— Это случай особого рода, но опыт учит нас, что угрозы, содержащиеся в анонимных письмах, более чем в восьмидесяти случаях из ста оказываются справедливыми… или по крайней мере основаны на фактах.

— Это доказано статистикой?

— Да.

— Вы знаете, во сколько нам обойдется эвакуация?

— Да.

— Наше предприятие более тридцати лет борется с экономическими затруднениями. Убытки растут из года в год. К сожалению, это доказано статистикой. Лишь благодаря большим жертвам личного порядка мы можем продолжать нашу деятельность.

Голос его приобрел другую окраску: стал горестным и сокрушенным.

Иенсен не отвечал. Тринадцать часов тридцать четыре минуты.

— Наша деятельность носит чисто идеалистический характер. Мы не бизнесмены. Мы издатели-книжники.

— Книжники?

— Свои журналы мы приравниваем к книгам, ибо они отвечают тем потребностям, которые никогда не смогли бы удовлетворить книги, издававшиеся в прошлом.

Он глянул в окно и бормотнул:

— Ах, как красиво! Сегодня я шел парком и видел, что там уже распустились первые цветы. Фиалки и подснежники. Вы любите природу?

— Да как вам сказать…

— Все люди должны любить природу. Ибо от этого жизнь становится богаче. Еще богаче.

И снова, повернувшись к Иенсену:

— Вы понимаете, чего вы от нас требуете? Расходы огромные. Положение у нас тяжелое, даже в частной жизни. Вот у меня дома после того, как последний раз подбили бухгалтерские итоги, в ходу лишь большие коробки спичек. Я говорю об этом для примера.

— Большие коробки?

— Да, из соображений экономии. Приходится экономить решительно на всем. Большие коробки гораздо дешевле. Это здоровая экономия.

Издатель к этому времени уже сидел на столе, поставив ноги на подлокотник кресла. Он глядел на своего кузена.

— Если бомбу и впрямь подложили, тоже может получиться здоровая экономия. Домик становится тесноват.

Шеф глянул на него с горечью.

— Ну, страховка-то покроет убытки, — сказал издатель.

— А кто покроет убытки страхового общества?

— Банки.

— А убытки банков?

Издатель промолчал, и шеф вторично перенес свое внимание на Иенсена.

— Я понимаю, что вы по долгу службы обязаны молчать.

— Разумеется.

— Начальник полиции вас рекомендовал. Надеюсь, он знал, что делает.