Борис Лавренко - Звездолет возвращается на Землю (сборник)

Она видела, как далеко-далеко внизу сначала появились крохотные цветные огни «Паучка». Сверхскоростной подъемник, зажав направляющий трос в длинных членистых щупальцах, несся вверх со скоростью самолета. Вот совсем рядом сверкнули его бортовые огни, и он вскочил в ворота шлюзовой камеры.

— Здравствуйте, здравствуйте, инженер! — приветствовал Гордеев молодую женщину. — Можете не докладывать. Сам вижу, все в порядке. Так это вы, Мара, сегодня занимаете самый высокий пост на Земле? А я и не знал.

Мара уважала и любила Гордеева. С Олегом они нередко бывали у него, когда там по традиции собирались космонавты перед уходом в рейс или после возвращения из далекого странствования. За одним столом встречались убеленные сединами, меченные шрамами и ожогами ветераны, шумные перворейсники и совсем «зеленые», мечтающие об отличительных звездах покорителей Вселенной юнцы. Здесь радостно отмечали победы и искренне скорбели об утратах.

И сейчас Мара была рада появлению Гордеева. Ему совсем незачем извиняться за «вторжение». Она готова помочь — провести фотоспектральный анализ того, далекого созвездия.

— А знаете, Мара, — проговорил Гордеев, заполнив паспорт последней кассеты, — ведь мне только что стукнуло девяносто…

— Девяносто?!

Георгий Павлович взглянул на свою помощницу. Ее юное лицо выражало самые противоречивые чувства. Оно стало каким-то по-детски растерянным. Старик весело рассмеялся. Понятно, многовато, но он уверен, что Мара с Олегом свое стопятидесятилетие будут встречать со значительно высшим жизненным тонусом, чем сейчас у него. А когда-то и шестьдесят было много…

— Так я жду вас вечером. Олег разве не говорил? Если так, накажем: поскучает в самом дальнем углу… Вот и надейся на таких забывчивых помощников… — Георгий Павлович притворно разворчался.

Старый космонавт явно был в хорошем настроении. И Мара внезапно решилась.

— Георгий Павлович, почему вы всегда, всегда один?

Лицо Гордеева померкло. Ссутулясь больше обычного, он прошел к стене рубки. Восток полыхал, и отблеск надвигающегося дня отражался в глазах старика.

Мара готова была провалиться сквозь землю. Ох, это женское любопытство! Не зря во все времена, во все эпохи оно было мишенью для насмешек.

— Вы обратили внимание, — после, как показалось Маре, бесконечной паузы спросил Гордеев, — рассвет здесь совсем иной, чем там, внизу?

И сразу, не ожидая ответа смущенной женщины, заговорил:

— Почему один? Я понял вопрос, милая Мара. Кажется, вчера все это было… А ведь давным-давно! Да, странная штука человеческая память. Мне было немногим более двадцати, когда я встретил Лину. Она стала командиром «Ласточки». Этой первой маневровой космической лаборатории. Да, да… Вы не ошиблись. С большой автономностью.

Погожим апрельским днем «Ласточка» уходила в рейс. Солнце, голубое безмятежное небо, цветы, молодость и… расставание. По старинному обычаю мы накануне обручились. Простились на старте, с тем. чтобы после ее возвращения уже никогда не расставаться.

Вы знаете из истории — «Ласточка» не вернулась. — Гордеев прошел вдоль стенда, легонько провел рукой по приборам. — С тех пор я один. Не получилось по-иному…

Да, Мара знала. С детства знала историю «Ласточки» и ее командира Лины Одены. Вскоре после того, как космическая лаборатория вышла в заданный район, на Землю стала поступать странная информация — то, что зарегистрировали ее локаторы. Никто не мог понять, что за цветной хаос клубится на экранах, что за писк и визг в радиофоне. Решили — радиоэхо. Появилась даже версия, что «Ласточка» принимает передачу извне. Но откуда? Чью? Пока спорили и гадали, на «Ласточке» разобрались. Не радиосигналы из других миров это были. Нет. Космическая лаборатория принимала радиоэхо земного происхождения, но искаженное до неузнаваемости. Из глубин Вселенной с огромной скоростью надвигалось пылевидное облако. Оно отражало и коверкало передачу какой-то наземной радиостанции. Потом уже не так много потребовалось, чтобы определить, какая опасность грозит Земле. «Черная комета», — так назвали газетчики эту туманность, — пересекая солнечную систему, должна была задеть нашу планету. На Земле старались сделать все, чтобы устранить опасность. Но человечество еще не было единым, и слишком много времени было потрачено на выработку согласованных действий. Истребительные ракеты не вылетели вовремя. Они опаздывали на сорок девять часов. И это могло стать роковым для человечества.

Лина Одена, пользуясь правом командира, приказала подругам покинуть «Ласточку» на автоматической ракете, а сама повела корабль навстречу опасности. Потом… Потом, развив предельную скорость, бросила «Ласточку» на «Черную комету» и взорвала корабль… Истребительные ракеты довершили начатое ею дело.

Тогда-то появилась мысль о запуске постоянных дальних спутников. Мало ли какие сюрпризы таит космос, да и развитие космонавтики требовало надежных маяков на межпланетных трассах.

Мара уже не слушала Гордеева. Все это она знала. Перед глазами встала гибнущая в жарком пламени чудовищного взрыва «Ласточка», брызги металла, разметанное в стороны что-то темное, бесформенное, и сквозь все это — внимательное строгое лицо девушки. Мара хорошо помнила портрет на столе ученого… Как он может спокойно говорить о «Лайках», об этих исполнительных, но бездушных автоматах? Они исправно фиксируют все, что видят и слышат в мире звезд, но что они могут рассказать о человеке?.. Что? Вот перед нею их экраны.

Мара подняла голову и почувствовала, что ей не хватает воздуха: на экранах первого и третьего спутника в странном хороводе сплетались и плыли мутные оранжевые волны…

Послание из прошлого

Совет заседал в кабинете информации. Уже это было необычным. Досадуя, что опоздал, и стараясь не шуметь, Олег пробрался к свободному месту и осмотрелся.

Ничего похожего на официальное заседание. Но присутствуют почти все члены Совета — все, кто к этому времени находился на Земле.

За длинным узким столом для подбора таблиц сидели Азаров и главный астронавигатор Торнау. Оба крупные, кряжистые. По сравнению с ними склонившийся над столом всегда задумчивый и рассеянный астрофизик Чандр Камачо казался мальчишкой. Здесь же и Жеррар. Напротив экранов в креслах — худой маленький астрохимик Чепик и женщины: Эллен Суперина, не по годам стройная, с гордой осанкой и буйными рыжеватыми волосами — геолог, звездный штурман и врач и, совсем юная, тоненькая, с чуть вздернутым носиком умница Ольга Доценко — конструктор, самый молодой член Совета.