Александр Логачев - Проект «Сколково. Хронотуризм». Книга 1

Ознакомительный фрагмент

Правда, на тот момент ему уже было куда отступать. Профессора Гладышева давно уже звали в Астану в тамошний университет. Денег, правда, против американских обещали в разы меньше, но вполне достаточно, а, как уже было сказано, за астрономическими суммами Гладышев и не гнался, гнался он за возможностью спокойно работать. К тому же жизнь в Казахстане дешевле американской, да и народ кругом свой, что немаловажно.

Из Казахстана он и перебрался в Сколково. Сманили его опять-таки не цифрами в трудовом контракте, а условиями работы — на тот момент теория биополярности времени была разработана и требовалось проверить ее на практике. А это подразумевало такое финансирование, какое не потянуть никакому Казахстану, и, разумеется, собственную лабораторию с немалым штатом сотрудников. Все это пообещали ему в Сколково. И — предоставили.

Президент узнал об открытии хроноперемещения уже после того, как прошли первые опыты на животных (мыши и собаки с закрепленными на них датчиками и видеокамерами исчезали из настоящего, а потом появлялись вновь, в живом или мертвом виде, привозя кадры из несомненно прошедших веков), после того, как доброволец-лаборант вопреки всем инструкциям и предписаниям «смотался» в прошлое — на год назад и вернулся оттуда невредимым и (сей факт известен только в сугубо узких кругах) вдрызг пьяным.

Кстати, история с этим лаборантом любопытна подробностями: как выяснилось, новую технологию намеревался испробовать на себе сам Гладышев по примеру иммунологов прошлого, прививавших себе желтую лихорадку и оспу. Однако молодые сотрудники лаборатории составили нечто вроде заговора. Они решили, что их любимый шеф не может подвергать себя риску (слишком велика будет потеря для мировой науки!), но и вместо себя Гладышев, ясное дело, никого из них не отправит. Выход один: опередить Гладышева и сделать это тайно. Тянули жребий. Счастливчик, вытянувший заветную бумажку с крестом, был отправлен в прошлое глубокой ночью. В прошлом его тоже ждала ночь — в одной из подмосковных деревень. Отправляли его, правда, в то же Сколково, но очутился он за сорок километров от него. Где-то там он сумел напиться. Поскольку при себе были деньги, это, думается, не представляло великого труда. А буквально перед возвращением «домой» поджег заброшенный колхозный коровник. На следующее утро сотрудники лаборатории вместе с тем самым лаборантом сгоняли в деревню, чтобы убедиться: коровник на месте, никаких следов пожара.

История вряд ли сохранит имя героического лаборанта, ибо выезд был абсолютно нелегальный, никоим образом не задокументированный, а потому и первый хрононавт останется для истории безымянным. Вернее, официально первым было суждено стать другому.

И вот только после всего этого о сенсационных результатах работы лаборатории Гладышева доложили главе государства.

Президент прекрасно помнил тот день. И дождь, и осеннюю листву на капоте президентского автомобиля, и сияющие лица молодых ученых, и нарядного, сурового, как курсант на параде, Гладышева. Президент слушал о том, что «они сделали это!», что теория биополярной природы времени полностью подтвердилась, переходы во времени действительно возможны, время — это ни что иное как, упрощено говоря, биологический магнит, имеющий «плюс» и «минус», и раз мы имеем возможность осязать «плюс», то можно добраться и до «минуса», если мы живем на Северном полюсе, то есть где-то полюс Южный и мы можем протоптать к нему тропу, вот мы и протоптали… Президент слушал о том, что эксперименты полностью подтвердили положения теории Гладышева и в отношении того, что прошлое изменить нельзя…

До Президента доносились слова о том, что это лишь начало великого пути, что это как первые мобильные телефоны — неудобные, большие, дорогие, с неустойчивой связью, а впереди — массовый выпуск, удешевление и обрастание возможностями, какие сейчас даже трудно себе представить. Что мы имеем сейчас? Возможность отправить в одну точку прошлого лишь одного человека, а максимальная продолжительность пребывания там строго ограничена сутками, меньше можно, больше — пока никак. И назад раньше программного срока никак не вернешься, попал — сиди там до тех пор, пока не растворится биоактивная оболочка кристалла. Как бы туго тебе там не приходилось — нет способа вернуться досрочно. Но это пока, а завтра… Даже трудно представить, до чего можно додуматься завтра. Конечно, при условии увеличения финансирования, расширения штата, приоритетной государственной поддержки на всех уровнях…

Президент слушал, просматривал разные видеозаписи. Слушал, смотрел… и не верил. Как в такое вот так вот запросто поверишь?!

— Так просто? — Таким был первый вопрос, который задал тогда Президент Гладышеву. — Проглотил кристалл и оказался в прошлом? Никаких машин времени, как в «Иване Васильевиче»?

— Машина внутри кристалла, — сказал Гладышев. — То есть вмонтированная в кристалл наноплата составляет с биоактивной оболочкой кристалла единое целое. Даже более того. Человек с кристаллом, в котором находится наноплата, — это единое и неразрывное целое и есть та пресловутая машина. А кто сказал, что машина — это обязательно что-то громоздкое с рычагами, с кабиной и креслом пилота? Раньше вот один компьютер занимал целую комнату, а теперь процессор с гораздо большей производимостью можно разместить на кончике иглы.

— Да-да, — согласился пораженный всем услышанным и увиденным Президент.

В конце концов, после длительных разъяснений, пояснений и демонстраций глава государства как-то уместил в голове, что все всерьез и все на самом деле, уверовал, что сказка и впрямь стала былью, понимаете…

А через месяц состоялось то историческое совещание. Без всякой иронии историческое: они решали, стать ли открытию всеобщим достоянием или наложить на него гриф строгой секретности со всеми вытекающими.

Президент тогда поддержал Гладышева: во-первых, потому что на тот момент доверял ему безоговорочно во всем, что касалось работы над проектом, во-вторых… А во-вторых, стоит проект засекретить, как он тут же перейдет под крыло силовых министерств, а те — всецело под Премьером. Стало быть, Президента постепенно отодвинут от Сколково, а потом и вовсе отстранят. И это «во-вторых», если уж честно, было намного важнее и «первых», и «третьих», и под иными номерами расположившихся доводов и аргументов (таких, скажем, как наполнение бюджета страны). Итог заседания два — один в пользу коммерческого использования открытия. Есть космический туризм, теперь быть туризму межвременному. Договорились, что сперва, конечно, все еще раз проверят и испытают, отработают и наладят, а потом, что называется, запустим в серию. Без промедления запустим. И значительную долю денежных поступлений необходимо будет вкладывать в новые исследования, потому что они сулили возможности гораздо более впечатляющие, чем краткосрочные поездки в прошлое. И вот этими-то открытиями можно будет не спешить делиться со всей общественностью.