Джордж Мартин - Козырные тузы

Ознакомительный фрагмент

Ветер запутался в складках куртки Фортунато, донес до него слабый аромат духов Эйлин.

— Темная это история, — начала Эми Фэйрборн. — Теперь уж никто и не разберет, где там правда, а где — вымысел. Бэлзама все считали колдуном, и жил он на отшибе от остальных, в горах. Впервые о нем в наших краях услышали году в тысяча семьсот девяностом. Никто не знает, откуда он здесь взялся, говорят только, что откуда-то из Европы. Старая песня. Чужак, да еще и живет особняком, вот его и винят во всех смертных грехах. Коровы кислым молоком подоились или выкидыш у кого случился — все он виноват.

Фортунато кивнул. Сейчас он сам чувствовал себя чужаком — а еще обнаженным, уязвимым. Повсюду, куда ни глянь, виднелись только деревья и горы, лишь справа от него на вершине холма, словно древняя цитадель, возвышалась старая церковь. Природа, по его мнению, была хороша лишь тогда, когда существовала в виде островка в центре города.

— Однажды вдруг невесть куда пропала дочь кингстонского шерифа, — продолжала Фэйрборн. — Это случилось в начале августа тысяча восемьсот девятого года. Как раз в ту пору, когда празднуют Ламмас. Шериф собрал мужчин, они вломились в дом к Бэлзаму и обнаружили девушку, раздетую и распростертую на алтаре. — Женщина сверкнула зубами. — Так рассказывают. Бэлзама застукали в каком-то чудном наряде и в маске. С ножом размером с вашу руку. Как пить дать собирался ее прирезать.

— Что за наряд? — спросил Фортунато.

— Монашеская сутана. И песья маска — как говорят. В общем, остальное можете сами представить. Его вздернули, дом подожгли, землю засыпали солью, а дорогу, что вела к дому, перегородили засекой.

Фортунато вытащил из кармана монету; другая так и осталась у Эйлин.

— Ее, если я не ошибаюсь, называют центом Бэлзама. Вам что-нибудь об этом известно?

— Да, у меня самой дома таких штуки три или четыре. Время от времени их вымывает из могилы дождем. Что в землю ушло, то когда-нибудь наверх да выйдет, как говаривал мой муж. А он здешнего народу немало схоронил.

— Эти монеты похоронили вместе с ним? — уточнил Фортунато.

— Все, что нашли. Когда поджигали дом, в подполе их целый бочонок отыскался. Видите, какие красные? Говорят, от высокого содержания железа или что-то в этом роде. А тогда болтали, будто бы он добавлял в медь человечью кровь. Как бы там ни было, монеты из конторы шерифа пропали. Большая часть народу считала, что это жена Бэлзама с ребеночком их увели да и были таковы.

— У него была семья? — спросила Эйлин.

— Их мало кто видел, но да, у него была жена, и сын тоже. Когда Бэлзама повесили, они сбежали в город. Так, во всяком случае, говорят.

На обратном пути ему удалось немного разговорить Эйлин, и женщина рассказала ему кое-что о себе. Родилась она на Манхэттене, в конце шестидесятых получила степень бакалавра изобразительных искусств в Колумбийском университете, пробовала себя в общественной деятельности и социальной работе, но забросила это занятие — со стандартным набором жалоб.

— Система никогда не изменялась достаточно быстро для меня. И я, если можно так выразиться, сбежала в историю. Понимаете? Когда занимаешься историей, лучше видишь, откуда что берется.

— Но почему вы выбрали именно оккультную историю?

— Я не верю во все эти штучки, если вы это имели в виду. Вы смеетесь? Почему вы смеетесь надо мной?

— Потом объясню. Продолжайте.

— Это просто вызов. Обычные историки не принимают такие вещи всерьез. Работы там непаханый край, множеством интереснейших явлений никто так толком и не занимался. Орден ассасинов, Каббала, Дэвид Хоум, Кроули. — Она бросила на него взгляд. — Да сколько же можно? Расскажите мне, что здесь такого смешного?

— Вы не задали ни единого вопроса обо мне. Это очень мило с вашей стороны. Но вы должны знать, что у меня вирус. Дикая карта.

— Я вижу.

— Он наделил меня огромной силой. Астральная проекция, телепатия, обостренное сознание. Но единственный способ управлять этой силой, заставить ее служить мне — тантрическая магия. Это как-то связано с активизацией энергетического потока в позвоночнике…

— С кундалини.

— Да.

— Вы говорите о настоящей тантрической магии. Интромиссия. Менструальная кровь. Ну и все прочее в том же духе.

— Верно. Это все, что касается дикой карты.

— А есть и еще что-то?

— Да. То, чем я зарабатываю на жизнь. Я — сутенер. Сводник. Я держу контору девочек по вызову, которые берут за ночь по тысяче долларов. Вы еще не испугались?

— Нет. Разве что самую малость. — Она бросила на него еще один взгляд искоса. — Наверное, это прозвучит глупо. Вы как-то не вяжетесь у меня с образом сводника.

— Мне не очень нравится это название. Хотя я и не пытаюсь откреститься от него. Мои женщины не обычные проститутки. Моя мать — японка, она учит их искусству гейши. У многих из них есть степень доктора философии. Ни одна не принимает наркотики, а если какой-то из них надоедает такая жизнь, то она переходит на другую должность в нашей организации.

— В вашем изложении это выглядит весьма высокоморально.

Она была готова осудить его, но Фортунато не собирался позволить себе отступить.

— Нет, — покачал он головой. — Вы же читали Кроули. Он не признавал обычную мораль, и я тоже ее не признаю. «Делай, что пожелаешь, вот единственный Закон». Чем больше я узнаю, тем тверже прихожу к выводу, что в ней, в одной этой фразе, заключено все. Она — и угроза, и обещание.

— Зачем вы говорите мне все это?

— Потому что вы нравитесь мне, меня тянет к вам, а это может обернуться не слишком удачным стечением обстоятельств для вас. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

Она сжала руль обеими руками и уставилась на дорогу.

— Я в состоянии позаботиться о себе.

«Надо было держать рот на замке», — выругал он себя, хотя и знал, что это не так. Лучше пусть она уйдет сейчас, пока он не влип окончательно.

Несколько минут спустя Эйлин нарушила молчание.

— Не знаю, стоит ли рассказывать вам это или нет. Я показала эти монеты разным людям. В магазинах оккультной литературы, лавках магических принадлежностей… и прочих местах. В мискатонском книжном магазине я наткнулась на одного человека по имени Кларк. Похоже, монета по-настоящему его заинтересовала.

— Что вы ему сказали?

— Что она досталась мне от отца и мне стало любопытно. Он начал задавать мне вопросы, занимаюсь ли я оккультизмом, случались ли в моей жизни сверхъестественные события, ну и так далее в том же духе. Мне не составило труда рассказать ему то, что он хотел услышать.

— И?