Александр Казанцев - Поджигатель планеты (Пылающий остров - 2)

- Придется вам встать на текущий ремонт, - сказал он и шумно вобрал в себя воздух.

От яхты плыла другая шлюпка, в ней сидели мистер Тросс и дядя Эд.

- Кто пошел ко дну? - озабоченно спросил боцман.

- Во всяком случае, профессора я вытащил. Эти проклятые пивные пары, которые лезут здесь из каждой щели, еще наделают нам хлопот и неприятностей!

Шлюпка дяди Эда причалила к перевернутой лодке.

Когда Ганс Шютте, мистер Тросс, боцман и Бернштейн поднялись на палубу яхты, спасенный профессор торжественно обратился к Гансу:

- Вы спасли мою жизнь, уважаемый герр Шютте!

- Пустое, герр проф! Я просто вовремя вытащил вас из воды.

- Спасая меня, вы бросились с яхты в воду и рисковали своей жизнью, уважаемый герр Шютте!

- Ну, моя жизнь очень неохотно расстанется со мной! Где она найдет еще такое тельце? А? Как вы думаете, дядя Эд?

- Пожалуй, она согласится променять вас только на кита!

- Вы оскорбите мою гордость, если подумаете, будто я хочу сделать лично для вас исключение из общего числа людей, находящихся на яхте. Вы, герр Шютте, и вы, мистер Тросс, имеете безусловное право на сохранение жизни, впрочем, как и остальные члены команды. Я готов исключить из этого числа лишь себя.

- Боюсь, проф, что вы немного того... после купания. Чего доброго, вы пожалеете, что я вас вытащил?

- Нет, герр Шютте. Я признателен вам.

- Вас трудно понять, сэр, - вступил в разговор Тросс.

- О, мистер Тросс, с вами я поговорю особо, мы продолжим беседу, начатую в Аппалачских горах. И о проблеме доверия.

И маленький профессор, рассеянно задевая рукой за все попадающиеся предметы, откинув в сторону оторванный хобот противогаза, важно отправился в свою каюту.

- Похоже, что от этого газа мы все перепились, а герр профессор свихнулся, - пробурчал Ганс.

- Пусть проглочу я пароходный винт, если завтра не будет чего-нибудь почище! Кстати, мистер Шютте, помогите мне поднять на палубу этих шлюпочных буянов, которые так нализались, вернее, надышались, что и потонуть-то даже не сумели!

- Вы обвяжите их внизу веревкой, а я вытащу сразу обоих.

Ночь на яхте прошла сравнительно спокойно. К утру газовый хмель вышел, и бунтари покорно явились к Гансу с повинной и больной головой.

Ганс великодушно всех простил и расставил по обычным местам.

Противогазов не снимали. Матросы постепенно начали к ним привыкать.

Профессор долго не выходил из своей каюты. Обеспокоенный Ганс два раза стучал к нему, но не получил ответа. Только к полудню профессор Бернштейн появился на палубе. Лицо его было скрыто противогазом, но вылезающие из-под маски волосы казались растрепанными более обычного.

И тотчас по требованию Бернштейна на яхте был объявлен аврал. Матросы и боцман носились по палубе как сумасшедшие. Профессор подгонял их, удивляя своей придирчивой энергией и Ганса Шютте, и Тросса.

Дядя Эд, выполняя указание руководителей экспедиции, безжалостно загружал работой моряков.

На берег доставили какие-то приборы, соединили их проводами.

С яхты виднелась маленькая фигурка лохматого человека в противогазе, бегающего по скалистому берегу.

- Сколько я ни верчусь около господ ученых, никак не могу понять, - ворчал Ганс Шютте. - Только подумаешь, что добрался смекалкой до их рычагов управления, ан нет! Выкинут тут такое, что и во сне не увидишь.

- Думаю, что видеть сны сейчас нам с вами, Ганс, неуместно, - заметил Тросс.

- Я и то так думаю, но спать смерть как хочется.

- Давайте установим дежурства. Сменяемся через каждые два часа, предложил Тросс.

Ганс Шютте охотно согласился.

Матросы волокли по палубе какой-то тяжелый прибор. Подъемная стрела должна была подхватить его и перенести в ожидавший внизу катер.

Если Шютте и Тросс выходили на палубу по очереди, то профессор отдыха не знал и не давал его никому из своих помощников. Дядя Эд поминал всех морских чертей. Матросы изнемогали.

Профессор чуть успокоился только да следующий день к вечеру.

Моряки полегли замертво, засыпали где попало, не только в кубрике, но и в шлюпках у бортов, на связках канатов, у лебедок.

Но Бернштейн не уснул.

Он медленно бродил по палубе и выстукивал костяшками пальцев дробь о невидимые преграды.

Перед утром он постучал в иллюминатор каюты Тросса. Тот словно и не спал и вышел к нему свежий, бодрый, в вычищенном и отглаженном белоснежном костюме.

- Прошу извинить меня, мистер Тросс, если я недостаточно учтив, вызывая вас на палубу в столь ранний час.

- Я рад побыть с вами наедине, профессор, - ответил Тросс.

- Вот именно наедине. Я слышал храп герра Шютте и потому постучал в вашу каюту. Экипаж весь спит. Даже боцмана нет на мостике. Нам не помешают.

- Я не знаю, кто мог бы нам помешать.

- Я хочу проститься с вами, мистер Тросс. Вы были крайне симпатичны мне, какое бы место около Вельта вы ни занимали.

- Все мы занимаем около него какие-то места, - неопределенно отозвался Тросс. - Но почему проститься, проф? Я не вполне вас понимаю.

- И не надо, не надо понимать. Я хотел, но не смог вам довериться. А теперь хочу взять с вас слово. Вы отвечаете передо мной за жизнь всех, кто останется на яхте.

- Останется? Разве кто-то должен сойти, на, берег?

- Да, кто-то... сейчас неважно кто. Я хочу взять с вас слово.

- Я охотно вам его дам. Но может быть, вы объяснитесь?

- Отчасти. Только отчасти, мистер Тросс. Дело в том, что ваш поэт, о котором вы вспоминали на Аппалачах, кажется, был прав. Хотя одновременно и не прав! Не закат, а рассвет!..

- То есть?

- В сто тысяч солнц рассвет пылал! То есть запылает! И вот тогда... тогда, чего бы вам это ни стоило, выводите яхту в океан, спасите людей, всех до единого.

- Профессор, вы внушаете мне тревогу, я вынужден буду установить за вами особое наблюдение.

- Вы хотите сказать, что не пустите меня в шлюпку?

- Я постараюсь вас отговорить.

- Отговорить от чего? От выполнения данных мне Вельтом поручений? повысил голос профессор.

- Нет. От этого я не имею права вас отговаривать.

- Тогда не препятствуйте мне. Запомните все, что я вам сказал.

- Верьте, уж я-то не забуду.

- И скоро рассвет?

- Должно быть, через час.

- Тогда мне пора. Я проведу решающий опыт один. Я посвящаю этот опыт мистеру Вельту, так и передайте ему вместе с моим письмом. Оно у герра Шютте. Теперь идите к себе, оставьте меня одного. Все, сэр.

Тросс сразу же пошел будить Ганса Шютте, чтобы скорее узнать содержание письма Бернштейна.

Но Шютте на стук не отзывался.

И когда Тросс наконец попросту взломал дверь к нему в каюту, тот долго сидел на койке, не в состоянии что-либо понять. Это промедление стоило миру неисчислимых бед...