Айзек Азимов - Ночь, которая умирает (сборник)

2 Освещенный мягким светом электронных ламп, застланный алыми коврами коридор гостиницы; в воздухе особое благоухание — все как всегда и везде, где деньги текут рекой. Очутившись перед нужной мне дверью, я постучал, вошел — и на мгновенье точно ослеп. Изысканный банкетный стол, а за ним — мужчина и женщина. Но ослепил меня, конечно, не вид яств и не элегантная фигура самого Кайды. Рядом с ним сидела девушка в очень простом, но элегантном платье для коктейлей — без единого украшения. Да они были ей и ни к чему. Ни одна драгоценность мира не добавила бы прелести такой красавице.

— Это Эйдзи Самэдзима. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Товарищ по команде нашего Сесукэ… Они были очень дружны.

Старик перевел взгляд с девушки на меня.

— Познакомьтесь, пожалуйста, Самэдзима-сан. Эта девушка была нареченной моего сына. Ее зовут Маки. Маки Кикумото. Она мне как дочь. Когда Сесукэ не стало, она заняла его место в семье.

Девушка с улыбкой склонила голову с длинными, по старинному причесанными волосами. Но улыбались лишь губы, глаза смотрели неприязненно. "Дружба твоя была так горяча, что ты погубил его", — казалось, говорили они.

— Я попросил ее присутствовать при нашем разговоре, — продолжал Кайда, — ведь это имеет к ней самое непосредственное отношение.

Мы приступили к трапезе, и на некоторое время воцарилось молчание. Креветки, белое вино. Стоит ли говорить, что напиток был превосходен. Я с благодарностью взглянул на старика: как хорошо, что они не предложили встретиться в моей убогой лачуге. Некое тщеславие еще жило в моей душе. И тут я уловил затаенную боль в глазах Маки. Или это было сострадание к старому Кайде?

Мы уже покончили с супом и успели сменить десяток тем ничего не значащей светской беседы, как вдруг Кайда решительно произнес:

— Думаю, пора поговорить о деле.

Лицо девушки напряглось.

— Не так давно на Хоккайдо появилась загадочная машина-робот. Ее называют машиной-убийцей. Вы, вероятно, слышали.

— Разумеется. Кругом только и разговоров, что о ней.

— М-да… Ну и что вы об этом думаете?

— Просто необъяснимо — вот и все, что я могу сказать. Конечно, это робот с электронным мозгом. Тут ничего необычного нет. Но должен же у нее когда-то иссякнуть бензин? Она не может двигаться сама по себе! Чудес не бывает!

Старик провел языком по пересохшим губам и кивнул.

— Ну а если допустить, что машиной управляет не обычный компьютер, а самоорганизующаяся система, подобная человеческому разуму? — медленно проговорил он.

— Не может быть! — усомнился я. — До сих пор никому не удавалось создать такое мощное кибернетическое устройство столь малых размеров! Проще пересадить в машину живой человеческий мозг.

— Что ж… — Старик снова кивнул; он весь как-то поник, осунулся, складки у губ выдавали чудовищное напряжение. — Ты угадал…

Я похолодел:

— Откуда вам это известно?

— Известно. Потому, что это сделал я.

Внезапно заговорила девушка — в первый раз за весь вечер. Голос ее звучал бесстрастно:

— Самэдзима-сан, Сесукэ жив. Во всяком случае, жив его разум. А машина — это оболочка, в которой он существует.

— Теперь я отдаю себе отчет в том, что совершил непростительную ошибку, — хрипло проговорил Кайда. — Можно оправдывать это чем угодно — слепой родительской любовью, волей покойного… Но все равно нельзя было решаться на это безумие.

— Значит, вы поместили мозг Сесукэ в блок управления машины? — Я осип от волнения. Мой собственный голос показался мне чужим.

— Сесукэ был просто одержим машинами, — ответила за старика Маки. — Машины, скорость — он весь был в этом. Он не захотел расстаться с этим даже после смерти. Даже после того, как умерла его плоть. И дядюшка… Нет, мы — мы не могли пренебречь его последней волей.

Меня как громом поразило. В это было просто невозможно поверить, вот так, сразу. Конечно, современная бионика добилась потрясающих успехов, да и операциями по гомопластике теперь никого не удивишь. Но человеческий мозг!.. Связать его с электронной системой!.. Словно прочитав мои мысли, Кайда сказал:

— Как вам известно, я располагаю средствами. Я оплатил сложнейшую операцию. Конечно, риск был, но… Все прошло удачно. Разум моего сына ожил. Сесукэ перевоплотился в красивый спортивный автомобиль, изготовленный по специальному заказу — газотурбинный двигатель, ходовая часть, как на гоночных машинах. Мои владения на Хоккайдо достаточно обширны, как я полагал, но…

— Он не пожелал признавать отведенных ему границ и начал преследовать и уничтожать проезжающие по шоссе автомашины.

— Да, вы совершенно правы. — В голосе старика послышалось отчаяние. — Видимо, он постепенно сходит с ума. Чем еще это объяснить! Не могу понять почему. В него будто вселился злой дух. Но как бы то ни было, его пора остановить. К счастью, никто еще не догадался, что убийцей движет человеческий мозг. Операция была сделана в строжайшей тайне. Врачи немало получили за обещание держать язык за зубами. Так вот, пока правда не выплыла наружу, этому надо положить конец.

— Как вы себе это представляете? Ведь у него машина, которой нет равных. Вы же сами говорили, что она изготовлена по специальному заказу. Догнать ее, и то будет трудно.

— Поэтому мы и доверились вам. Вы ведь дружили с Сесукэ, вместе участвовали в гонках. Знаете его привычки, нрав, манеру езды. Никто, кроме вас, не сумеет его поймать. А машину вам я уже приготовил. Тоже сделана по специальному заказу. Но — увы! — всего лишь не уступает той.

— Я вижу, вы все предусмотрели, — пробормотал я. Неизъяснимая горечь закипала в моей груди. Я ведь уже не тот, я не могу ездить как прежде!.. Как им это растолковать?

— Ведь это ваша вина, — вдруг тихо проронила Маки. — Из-за вас он лишился телесной оболочки. Да, такова была его воля. Но, может, именно отчаяние, неудовлетворенность своим новым телом и привели его к помешательству? Вы должны помочь ему.

— Как? Вы понимаете, что говорите?! Допустим, я уничтожу машину. Но ведь вместе с машиной погибнет и он!

— Я готов ко всему, — глухо ответил старик. — Во всем полагаюсь на вас.

У меня перехватило горло. Западня, и выхода из нее нет…

— Хорошо. Постараюсь что-нибудь сделать, — выдавил я через силу.

Я взглянул на табло электронных часов: два пополуночи. Стекла машины точно залиты черным лаком — такая вокруг глухая, непроницаемая тьма. Впереди пустынная, открытая всем ветрам дорога через перевал. И в дневное-то время по ней нечасто проезжают машины. Это государственная автострада, недавно отремонтированная. Она тянется от Юбари до Хидаки и проходит в основном по гористой местности, где редко встретишь человеческое жилье. Я приметил ее на четвертый день поисков.