Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)

Обернувшись, я заметил, что Гефестион держит за волосы последнего из оставшихся в живых горцев. Этому было не больше тринадцати: грязный, в лохмотьях, стоя на коленях, он, выкатив глаза, следил за мечом, который уже занес над ним Гефестион. Рот мальчишки был открыт, но не издавал ни звука, окаменев от страха перед лицом смерти.

- Подожди, - приказал Александр. - Эти псы украли Буцефала. Я хочу, чтобы он отвел нас в деревню.

Мальчишка исполнил наше приказание. Мы миновали узкое ущелье, выехали на тропу пошире, а потом поднялись по каменистому склону, на котором овцы выщипали траву почти до корней. За вторым рядом холмов чашей раскинулась лесистая долинка, где и располагалось разбойничье селение.

По дороге Александр ярился, тревожась за судьбу Буцефала.

- Они посмели увести у меня коня! Да я зажарю их живьем, всех и каждого! Они проклянут тот день, когда родились! Если они не вернут мне Буцефала, я убью их собственными руками!

Я видел, что руки царевича после битвы трясутся: он едва избежал смерти, хотя практически отделался лишь несколькими царапинами, синяками и испугом.

Должно быть, мы имели мрачный вид: шестеро окровавленных воинов, трое из которых передвигались пешком. Я отдал Александру своего жеребца. Неарх шел возле меня; тонкий и невысокий, темный как тень, он вел своего раненого коня в поводу, держа меч в руке.

Старейшины деревни вышли встречать нас с явным трепетом. Два полуобнаженных мальчишки, округлив глаза, без всяких слов вывели к нам Буцефала и коня Гефестиона.

Старики стояли в нескольких шагах от нас, тряслись от страха, опасливо переглядывались.

Александр заговорил, пока они набирались смелости:

- Где ваша молодежь?

Старейшины замялись.

- Ну так где? - проговорил Александр.

Впереди оказался один из них - собратья вытолкнули его - полностью лысый, с белой бородой, спускавшейся почти до половины груди.

- Наши молодые люди мертвы, господин. Ты убил их.

Александр фыркнул:

- Не лги мне, дед! Еще десятеро или более того бежали. Я хочу видеть их! И немедленно! Иначе я сожгу вашу жалкую деревню до основания, а детей и женщин продам в рабство.

- Но, отважный господин...

- Немедленно!

- Господин, они убежали и скрылись в горах, потому что страшатся твоего гнева.

- Пошлите за ними мальчишек. А женщины пусть приготовят нам еду... и немедленно.

Старейшины повиновались его приказу. Я подумал, что нас, шестерых, легко одолеть всей деревней. Но горцы уже были устрашены и не хотели рисковать. Мальчишки побежали в сторону гор, женщины отправились к очагам. Старейшины отвели нас на центральную площадь, где готовили ужин. К ночи семнадцать молодых людей угрюмо стояли перед Александром. Свет костра мерцал, озаряя их мрачные испуганные лица. У некоторых на руках и на ногах виднелись окровавленные повязки.

Мы поужинали отменным жареным ягненком. Местное вино оказалось слабым и горчило. Александр позаботился, чтобы каждый из нас ограничился одной чашей.

А теперь он расхаживал перед неудачливыми разбойниками, уперев кулаки в бока. Свет костра играл на украшенной драгоценными камнями рукояти опущенного в ножны меча. Еда, похоже, смирила гнев царевича, как и то, что Буцефал был возвращен целым и невредимым.

Повернувшись к белобородому деревенскому предводителю, Александр строго спросил:

- Какого возмещения должен я требовать у людей, которые пытались убить меня?

Старик успел несколько осмелеть.

- Ты уже убил достаточно наших; теперь деревня будет плакать до конца года, молодой господин.

- Таков твой ответ?

Тот склонил голову:

- Мсти им как хочешь, мой господин.

- Тогда я возьму этих молодых людей.

- Ты убьешь их?

За пляшущими языками огня я заметил, как зашевелились жители деревни.

- Я не буду убивать их. Они присоединятся к моему войску и будут биться с моими врагами.

"Мое войско! Интересно, что бы сказал на это Филипп?"

- Но, господин, - ответил старик, - если ты уведешь юношей с собой, некому будет ходить за овцами, защищать нашу деревню от бандитов из соседней долины.

- Ты предпочитаешь, чтобы я повесил их здесь и сейчас?

- Лучше вешай меня, - сказал старик, стараясь выпрямиться. - Я - вождь этих людей и отвечаю за их преступления.

Александр посмотрел на белобородого и расплылся в широкой улыбке.

- Ты прав, старик. Твоя деревня и так достаточно наказана. - Он обернулся к ожидавшим приговора молодым людям: - Ступайте по своим домам. И благодарите богов, что старейшина вашей деревни - мужественный человек.

- Благодарю тебя, отважный господин. Благодарю за милосердие. - Старик упал на колени.

Александр поднял его на ноги.

- Впрочем, я хочу, чтобы вы кое-что сделали.

- Что же, господин?

- Поставьте на этом месте статую в мою честь и смотрите на нее, когда захочется кого-нибудь ограбить.

- Мы выполним твой приказ, господин. Но я не знаю твоего имени.

- Александр, царевич Македонии.

- Сын Филиппа? - разом охнула вся деревня.

Улыбка Александра исчезла.

- Сын Зевса, - отвечал он.

Вернувшись к войску, мы узнали скверные новости: афиняне уже пришли к Фивам и обе армии вместе с союзниками из небольших городов преграждали нам путь к Афинам и Аттике.

- Что, если обойти их? - предложил Александр. - И взять Фивы, пока войско будет стоять в поле, ожидая нашего появления с севера.

Филипп блеснул единственным глазом.

- Хорошая мысль, сын.

Мы теснились в шатре царя, склонившись над складным столом, на котором была разложена карта здешних мест. Александр стоял напротив Филиппа, по бокам старого царя находились Парменион и Антипатр. Одноглазый Антигон замер возле Александра. Птолемей и другие Соратники теснились позади него. Я застыл у входа в шатер.

- Но знаешь ли ты путь, каким это может сделать целое войско, да так, чтобы неприятель ничего не заметил? - спросил Филипп.

Еще взглянув на карту, Александр ответил:

- Наше войско велико, нас заметят, какой бы тропой мы ни шли.

Царь кивнул.

- Тогда, - продолжил Александр, - небольшой полк и отряд всадников вместе с одной или двумя фалангами гоплитов могут обойти армию врага и взять Фивы, пока их войско в поле ожидает нашего приближения.

- Это безумие! - взорвался Парменион. - Небольшой отряд не сможет штурмом взять город, ему не по силам даже осадить его!

- У нас будет преимущество - неожиданность, - парировал Александр.

- Ты рассчитываешь, что фиванское войско умрет от страха, едва увидев нас перед собой? - продолжал Парменион.

Никто не усмехнулся. В шатре установилась мертвая тишина.

Нарушил ее Филипп:

- Представим себе, что ты сумел взять город, это несомненный успех. Однако мы не избавимся от войска, стоящего перед нами. С ним все равно придется сражаться.