Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"

– Ну, ты же знаешь, что сотовая связь использует другие частоты.

– Тогда чем отличаются условия твоего дома от условий работы?

– Надо изучать, – коротко сказал Штерн.

– Слушай, ты можешь мне дать доступ к серверу камер наблюдения из твоей лаборатории? Я попробую разобраться.

– С твоим хакерским уровнем, я думаю, пароль тебе не нужен. Но всё равно сейчас сброшу. Ты думаешь, это поможет? Может, лучше замерим радиофон в помещении? Может, правда помехи.

– Ну, ты замеряй, а я пока подумаю.

Штерн закончил разговор. Он отправил Тринити пароль от сервера и пошёл возиться с приборами. Фон от базовой станции был, но он был небольшим. Штерн надел пальто и вышел на улицу, взяв с собой анализатор спектра и ноутбук. На улице было пасмурно. Накрапывал небольшой дождик. Доктор сходил к базовой станции и замерил там радиофон. Частотный спектр не отличался от обычного.

Когда он вернулся, Тринити уже вызывала его по видеосвязи. Штерн нажал кнопку Enter и сказал:

– Тринити, я сделал замеры излучения от базовой станции. Сейчас отправлю тебе, – сказал доктор, отряхивая только что снятый плащ от капель дождя.

– Не надо, – смеялась Тринити.

– В смысле? – удивился Штерн.

– Кажется, я догадалась, в чём дело. Ты, похоже, каждое утро, когда приходишь в лабораторию, пьёшь кофе.

– Ну, наверное. А причём тут кофе?

– А дома, наверное, не пьёшь?

– Пью. Но только по выходным. Если я выпью кофе вечером, я, во-первых, не усну, а во-вторых, кофе дома отвратительный.

– Вот, послушай выдержку из справочника: «Кофеин – алкалоид. Он оказывает на организм двоякое действие: в малых дозах тонизирует, а в больших угнетает. Центральная нервная система (особенно отделы головного мозга) очень чувствительна к кофеину. Последний стимулирует процессы возбуждения в коре головного мозга, вследствие чего усиливается реакция на внешние раздражители, обостряется восприятие действительности».

– Ну, это все знают, – удивлённо сказал Штерн, – как это могло помешать снятию дампа?

– Твой мозг был слишком активен и мешал принимать сигналы от нервной системы. Наш сканер действует по принципу радиолокатора и поэтому он чувствителен к помехам возбуждённого мозга.

– Ты имеешь в виду, что если я откажусь от кофе, то сканер сможет работать?

– Весьма вероятно!

– Я, конечно, подозревал, что кофе вреден для организма. Но то, что он вреден для науки, слышу впервые, – пошутил Штерн. – Можно проверить вечером, когда действие кофе пройдёт. Через четыре часа я отсканирую себя снова, не выходя из лаборатории.

– Конечно, давай попробуем. Только пей побольше воды, да и поспать бы не мешало. У тебя такие мешки под глазами, что ты похож на китайского императора. Давай свяжемся через четыре часа. Думаю, кофеин прекратит своё действие. Мы с тобой молодцы.

Признание

Благодаря лошадям я узнал о существовании мышц и связок в своём организме, о которых даже не подозревал. Два дня мы с Юлей двигались медленно как роботы и общались только по телефону.

После двухчасовой прогулки на лошадях сил с трудом хватало на работу и учёбу. Мышцы ужасно болели от непривычной нагрузки. Думаю, если бы я регулярно ходил в тренажёрный зал, этого бы не случилось. Я лежал дома, мучаясь от боли, и как всегда давал себе обещание записаться на тренировки с понедельника.

При воспоминаниях о том вечернем приключении я с удовольствием проигрывал перед собой картинки с Юлей, грациозно скачущей на своём белоснежном красавце. Закрыв глаза, я любовался её манерами и непосредственностью. Мне даже приснился сон с её участием. Причём непосредственно перед пробуждением я помнил этот сон во всех деталях и старался зафиксировать его в памяти. Но уже во время завтрака от воспоминаний не осталось ничего, кроме знания, что снилась Юля на лошади.

Мы трижды созванивались с Юлей. Не знаю почему, но по телефону у меня пропадал дар речи. Я разговаривал короткими фразами и давал глупые односложные ответы. Это было очень странно, ведь по работе мне приходилось общаться с тысячами разнотипных людей, в том числе и по телефону, и трудностей с общением я раньше не испытывал. Происходило что-то новое, чего я раньше не испытывал. Приятная неизвестность затягивала меня круговоротом в свою бездну. Мысли о Юле вытесняли мои привычки. Я становился рассеянным.

В пятницу вечером я набрался храбрости и позвонил Юле, чтобы пригласить её в кино на субботу. Она сразу согласилась и даже отменила привычную поездку на озеро с родителями, сославшись на боль в мышцах. Традиционно не раскрывая свой адрес, она попросила встретиться у того же метро. Днём в субботу я совершил набег на магазины с одеждой.

Нужно было избавиться от внешнего вида холостяка-трудоголика, у которого вся одежда такая, в которой можно ходить только на работу. В моём гардеробе такая монополия белых рубашек, что когда я стою и выбираю, что купить почитать в книжном, ко мне подходят покупатели и спрашивают, где тут можно посмотреть Тютчева. Во многих магазинах и других общественных заведениях меня ошибочно принимают за местного продавца или официанта. Это, конечно, интересно, и пару раз я даже шутил, давая смешные консультации. Но будет большой конфуз, если такое произойдёт при Юле. Я давно приходил к мысли, что одежда должна быть на все случаи жизни, но всегда собирался купить её потом – «с понедельника».

Пробки в этот день не отменили, поэтому на этот раз опоздал я. Она ждала меня, разглядывая объявления с отрывными телефонами, сосредоточенно изучая их наполненный желанием привлечь внимание текст. Я стоял и разглядывал её, боясь спугнуть это видение. Полуденное солнце падало таким образом, что её светлые волосы, заплетённые в причудливые французские косички, сияли своеобразным ореолом. Она то и дело улыбалась или хмурилась.

Было видно, что она не делает пауз между получением и проявлением эмоций. Настоящий экстраверт. Я обожаю таких людей. Если они злятся на тебя, то ты сразу это ощущаешь. Если им весело, они сразу улыбаются или смеются. Если ты расскажешь несмешную шутку, в ответ получишь странный взгляд. Если им хорошо с тобой, они с удовольствием тебе это покажут. Их искренность и непосредственность подкупает.

Такие люди умеют улыбаться и смеяться только искренне. Исключительное большинство детей именно этим и отличаются от взрослых. С возрастом дети обучаются скрывать свои эмоции и переваривать их внутри своеобразного «буфера» перед тем, как выпустить их в эфир. С возрастом «буфер» растёт. Человек начинает защищаться от внешнего мира.