Курт Воннегут - Библиотека современной фантастики. Том 12

Список личного состава лежал раскрытый перед Катариной. Она уже успела просмотреть все номера.

— П-225 и П-226-инженеры по смазке, — сказала она. — Но обе эти должности занимает доктор Розенау.

— Да, действительно, — сказал Пол.

Бад попал в чрезвычайно дурацкое положение, и Пол никак не мог придумать, чем бы ему помочь. Машинам было известно, что Айлиум имеет уже одного полагающегося ему инженера по смазкам, и они не допустят появления второго. Если персональную карточку Бада перешифровать как карточку инженера по смазке и сунуть ее в машину, машина тут же вернет ее за ненадобностью.

Как часто говаривал Кронер, строжайшая бдительность единственный способ достижения эффективности. И машины безустанно перебирают колоды своих карточек, пытаясь снова и снова обнаружить бездельников, дармоедов или просто упущения.

— Ты ведь знаешь, Бад, не я это решаю, — сказал Пол, — мое слово почти не имеет веса при решении вопроса, кого следует нанять.

— Он знает, — сказала Катарина. — Но ему нужно обратиться куда-то, и мы подумали, что, может, вы знаете какие-нибудь ходы или с кем нужно поговорить.

— Я ужасно огорчен, — сказал Пол. — И с чего, это их вдруг дернуло дать тебе назначение в Нефтяную Промышленность? Тебе следовало бы числиться конструктором

— У меня нет способностей к этому, — сказал Бад. — Так показали испытания.

И это уж обязательно было отражено на его злополучной карточке. Все показатели его способностей были на ней неизменно, непреложно, а с карточкой не поспоришь.

— Но ведь ты конструируешь, — сказал Пол. — И, черт побери, ты делаешь это более толково, чем все их асы из Лаборатории. Лаборатория — Национальная Лаборатория Исследований и Развития по сути была порождением войны и представляла собой объединение всех усилий страны в одном штабе, занимающемся исследованиями и усовершенствованиями. — Тебе даже не платят за твои изобретения, а ты ведь делаешь работу лучше их. Например, телеметрическое приспособление для нефтепровода, твой автомобиль, а теперь это чудище, которое работает на складе…

— Но проверка утверждает, что способностей нет, — сказал Бад.

— Потому и машины говорят «нет», — сказала Катарина.

— Значит, так оно и есть, — сказал Бад. — Не знаю…

— Ты мог бы повидаться с Кронером, — сказал Пол.

— Я пытался, но мне не удалось прорваться через заграждения я хочу сказать, через его секретаршу. Я сказал ей, что я насчет работы, и она позвонила в отдел кадров. Они прогнали мою карточку сквозь машину, пока она держала трубку; перед тем как ее повесить, она состроила печальную мину и объявила, что Кронер не будет принимать целый месяц.

— А может, твой университет окажет помощь? — спросил Пол. Возможно, что, когда проводились испытания твоих способностей, у машины трубки были не в порядке. — Он говорил это безо всякой уверенности. Положение Бада было безнадежное. Как гласила старая шутка «машине и карты в руки».

— Я написал им и попросил снова проверить мри способности. Неважно, что я там говорил, но показатели остались теми же. — Он бросил клочок разграфленной бумаги на стол Катарины. — Вот. Я написал три письма и получил три такие штуки.

— Угу, — сказал Пол, с отвращением глядя на знакомые графы. Это был так называемый «Профиль Достижений и Способностей», который выдается каждому из выпускников колледжа вместе с дипломом. Сам диплом был ничем, а эта графленая бумажка всем. Когда наступало время выпуска, машина брала отметки студента и другие показатели и составляла из них одну графическую линию профиль.

Графическая линия Бада была высокой в области теории, низкая в администрировании, низкая в области созидания и так далее — то вверх, то вниз по всей странице, вплоть до самой последней графы — личные способности. Какими-то безымянными, таинственными единицами измерения у каждого выпускника определялись высокие, средние или низкие показатели личных способностей. У Бада, как увидел Пол, они были самыми посредственными. Когда выпускник приобщался к экономическому процессу, все эти взлеты и падения на его графической линии находили свое отражение в перфорационных отверстиях его личной карточки.

— Ну что ж, во всяком случае, спасибо, — неожиданно сказал Бад, собирая свои бумаги, как будто ему вдруг стало неловко за свою слабость, вынудившую его беспокоить других своими заботами.

— Что-нибудь подвернется, — сказал Пол. Он приостановился в дверях своего кабинета. — Как у тебя с деньгами?

— Они оставляют меня на моем месте еще на несколько месяцев, пока не будет установлено новое оборудование. И еще мне выдана награда за рационализаторское предложение.

— Ну, слава богу, что ты хоть что-то получил за это.

А сколько?

— Пятьсот. Это самая большая премия за этот год.

— Поздравляю. А ее занесли в твою карточку?

Бад поднял прямоугольник своей личной карточки и принялся рассматривать на свет его перфорацию.

— Наверное, вот эта маленькая штуковина и есть она.

— Нет, это отметка о прививке оспы, — сказала Катарина, заглядывая ему через плечо. — У меня тоже есть такая.

— Нет, не эта, а та треугольная, рядом.

Телефон Катарины зазвонил.

— Да? — она обернулась к Полу. — Какой-то доктор Финнерти стоит у ворот и просит, чтобы его впустили…

— Если ему просто хочется пропустить стаканчик, скажите ему, чтобы он дождался вечера.

— Он говорит, что хочет видеть не вас, а завод.

— Хорошо, тогда впустите его.

— У них там, у ворот, не хватает народа, — сказала Катарина. Один из охранников болеет гриппом. Кто же будет его сопровождать?

Те редкие посетители, которых допускали на Заводы Айлиум, ходили по заводской территории в сопровождении охранников, которые лишь изредка указывали на особенно выдающиеся местные достопримечательности. Главной обязанностью вооруженных охранников было следить за тем, чтобы никто не приближался к жизненно важным приборам управления и не мог вывести их из строя. Система эта сохранилась с войны и от послевоенного периода бунтов, но она и до сих пор имела смысл. Довольно часто, несмотря на антисаботажные законы, кое-кому приходило в голову что-либо испортить. В Айлиуме такого не случалось уже много лет, однако Пол слыхал донесения с других заводов о посетителе с примитивной бомбой в портфеле в Сиракузах; о старушке в Буффало, которая, отойдя от группы зрителей, всадила свой зонтик в чрезвычайно важный часовой механизм… Подобные вещи продолжали еще случаться, и Кронер требовал, чтобы охранники не отходили ни на секунду от посетителей заводов. Саботажниками становились самые различные люди — в очень редких случаях даже и высокопоставленные. Как утверждает Кронер, никогда нельзя угадать, кто предпримет следующую попытку.