Георгий Кубанский - Мир приключений 1964

Лицо девушки порозовело. Она ловко обмотала бинтами обезображенные, с комьями запекшейся крови кисти больного. Закончив, выпрямилась и вопросительно поглядела на Абста. Тот шагнул к столику с инструментами, достал из кармана коробочку ампул, отломил у одной из них кончик и втянул содержимое ампулы в шприц. Ришар обнажила и протерла спиртом плечо Бретмюллера.

Абст мастерски сделал укол.

Когда он повторил инъекцию, введя умалишенному еще одну дозу, у девушки дрогнули губы. Она взяла вату, чтобы протереть место укола, но Абст вынул из коробочки третью ампулу.

— Девятьсот тысяч! — пробормотала Ришар.

Вместо ответа Абст вновь вонзил иглу шприца в руку пациента.

Служитель убрал столик с медицинскими инструментами, вкатил другой — на нем уместились тарелки с обедом, бутылка какой-то воды. В высокой вазочке подрагивало апельсиновое желе.

Не прошло и десяти минут, как дыхание больного замедлилось, стало ровнее, глубже. Его губы разжались, и на лице проступил слабый румянец.

— Время! — скомандовал Абст. Он обернулся к Кану. — Действие препарата началось. Сегодня все будет протекать быстрее. Хочу еще раз напомнить: осторожность! Все время будьте начеку.

Ришар быстро распеленала Бретмюллера. Брезентовые ремни были сняты и унесены в коридор. Абст облачился в белый халат и шапочку.

Постепенно выражение глаз Бретмюллера изменилось. Вот он на секунду прикрыл их, затем повернул голову и оглядел комнату.

Увидев Абста, больной сделал попытку подняться. Ришар и служитель помогли ему сесть в кровати, под спину подложили подушки. Затем они вышли.

Абст приблизился к Бретмюллеру, взял его руку.

— Здравствуйте, — сказал он. — Сегодня вы выглядите молодцом. Пульс почти в норме. Словом, наши дела продвигаются.

— Но я совсем слаб, — проговорил больной. — Кружится голова, все плывет перед глазами. Нет, нет, не уверяйте меня — я чувствую, мне хуже.

— Пустяки. — Абст ободряюще улыбнулся. — Заверяю, что самое трудное позади. Лечение идет успешно. И вот я привез вам гостя.

— Я узнал господина Фридриха Кана, — безучастно сказал Бретмюллер. — Господин Кан желает допросить меня? Я готов сказать все, что знаю.

— Отлично. Вы продолжите свой рассказ, вам будут заданы вопросы. Но сперва следует пообедать.

Бретмюллер покачал головой.

— Не могу, — прошептал он. — Меня мутит при одном виде пищи.

— Хорошо, вы подкрепитесь позже. Не желаете ли сигарету? Тоже нет? Очень жаль. Я принес вам болгарские сигареты, самые лучшие. Курите, сегодня вам можно!

Бретмюллер устало покачал головой. Заперев дверь, Абст вернулся к кровати.

— Итак, приступаем, — сказал он. — Вы всплыли в гроте. Что с вами случилось в дальнейшем? Не торопитесь, подробнее опишите грот.

— Да, грот… — Бретмюллер поморщился, хотел было поднести руки к голове и обнаружил, что они забинтованы. — Что это? Что с моими кулаками?

— А вы ничего не помните? — небрежно спросил Абст.

На лице больного отразилось усилие мысли… Но вот он глубоко вздохнул, расслабился, и лицо вновь обрело выражение безразличия.

— Не помню, — проговорил он. — Обрывки каких-то кошмаров. Будто бежал, бил обо что-то руками, рвался… Нет, ничего не могу связать. Что же со мной случилось? Неужели снова буйствовал, кричал?..

— Вместо того чтобы лежать спокойно, вы пытались разбить кулаками вот эту стену. Короче, у вас был кризис. К счастью, он миновал. Поэтому-то вы так слабы. Это естественно: ведь организм изо всех сил боролся со страшным недугом. Боролся и победил.

— Значит, я буду жить?

— Разумеется, — бодро сказал Абст. — Но начинайте свой рассказ. Господин Кан очень занят, он должен спешить в Берлин.

— Не могу. — Бретмюллер сделал длинную паузу. — Очень хочется спать.

Абст встал. Он был встревожен. Поймав на себе взгляд Кана, едва заметно кивнул. Это означало: “Торопитесь!”

— Вам удалось осветить грот? — быстро спросил Кан. — Как он выглядит?

— Мы применили переносный прожектор.

— Как он выглядит? — переспросил Кан. — Он велик? Какой высоты своды? Есть ли расщелины в стенах, пустоты, туннели?

— Грот очень велик. В поперечнике метров триста, если не больше. Своды теряются в темноте. Сверху свисают сталактиты. Их множество. С некоторых стекает влага.

— А стены грота отвесны?

— Кое-где они спускаются к воде полого, под тупым углом, будто откосы.

— Так что из воды можно выйти?

— Да. Там, по крайней мере, два таких места. Мы и воспользовались ими. Мы излазили все вокруг- искали выход из подземелья. Поиски продолжались более суток. Обнаружено было много больших полостей в стенах, своего рода пещер в пещере.

— Есть и сквозные пещеры?

— Пещер много, но сквозных мы не нашли. Ни одной. Полость наглухо закупорена.

— Как же вы оказались на воле?

— Выплыл через тот самый туннель. У меня был аварийно-спасательный респиратор.

— А с какой стороны он начинается?

— Туннель?

— Да. Откуда вход в грот?

— С зюйда.

— То есть с противоположной стороны… Я хочу сказать: база находится к норду от скалы?

— Да.

— Какие глубины в гроте во время полной воды?

— Там очень глубоко.

— Сколько?

— Футов триста. Может, и больше… Простите, очень кружится голова. И боль начинается — все та же дикая, нечеловеческая боль в голове!.. Позвольте мне заснуть.

— Разговор надо продолжить, — жестко сказал Абст. — Господин Кан, пожалуйста…

— Да, да, — поспешно проговорил Кан, коснувшись рукой колена Бретмюллера. — Еще несколько вопросов, и мы оставим вас в покое. Тогда вы сможете хорошо отдохнуть. Ну-ка, напрягите свою память и сообщите нам ширину туннеля. Может ли проникнуть в него подводная лодка?

— Вы же знаете, что сталось с моей, — с горечью вскричал Бретмюллер. — Неужели, вы пошлете туда другую?

— А если это будет лодка класса “Малютка”?

— Все равно. Проникнуть на лодке в грот невозможно. Разве что водолаз сядет верхом на ее штевень и будет командовать рулевым… Нет, нет, это невероятно!

— Какова длина туннеля?

— Полкабельтова или немного больше. — Бретмюллера вдруг охватила злоба. — Да что вы все о туннеле и гроте? — вскричал он. — А корабль? А люди? Что с ними, где лежат их кости, это вас не интересует?

Наступила тягостная пауза.

— Полно, Бретмюллер, — проговорил Абст. — Мы понимаем ваше состояние. Сочувствуем… — Старайтесь не волноваться, вам это вредно.

Кан, не сводя глаз с больного, что-то напряженно обдумывал. Губы его шевелились, пальцы рук двигались, будто он разговаривал сам с собой. Вот он наклонился вперед, выставил ладони.