Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

«Пощадите! Мужчины обезумели! Аббатису убивают!»

Рейт обернулся: четверо мужчин загнали настоятельницу в круг. Та не подпускала их, отбиваясь с медвежьим ревом. Увидев, что Рейт отвлекся, монахиня в кузове приготовилась пырнуть его ножом. Рейт сбросил ее с повозки на землю, а за ней и двух других, подсадил девушку на платформу и направил фургон по восточной дороге — к Фазмскому перекрестку.

Йилин-Йилан, Роза Катта, сидела, прислонившись к Рейту — изможденная, безразличная. Рейт, в синяках и ссадинах, неспособный на проявление чувств, горбился на козлах. За ними разгоралось багровое марево — языки пламени взметались в черное небо.

6

Через час после рассвета они доехали до развилки на Фазм. Здесь, открытые всем ветрам на самом краю степи, за бревенчатым частоколом стояли три унылые постройки с высокими стенами из кирпича-сырца, испещренными узкими черными оконцами. Ворота были закрыты. Рейт остановил фургон, стал стучать и звать, но безрезультатно. Сонные, почти в коматозном состоянии от усталости и опустошения, сменивших перенапряжение, Рейт с девушкой приготовились ждать, пока хозяева станции соизволят открыть ворота.

Под скамьей, ближе к задней стороне повозки, Рейт обнаружил, помимо других пожитков, две кожаные сумки с цехинами — в количестве, не поддававшемся даже приблизительной оценке.

«Ну вот, нам досталась казна семинарии, — сказал он Розе Катта. — По-моему, здесь хватит на оплату твоего возвращения к отцу под охраной».

Девушка недоуменно спросила: «Ты отдашь мне цехины, отправишь меня домой и ничего не потребуешь взамен?»

«Ничего», — вздохнул Рейт.

«Кажется, дирдирмен был недалек от истины, когда шутил, что ты с далекой планеты — ты ведешь себя так, будто свалился с Аза», — строго произнесла девушка и отвернулась.

С отсутствующей, чуть печальной улыбкой Рейт смотрел в степной горизонт. Даже если допустить, что он вернется на Землю — маловероятная перспектива — сможет ли он довольствоваться земным существованием, навсегда отказавшись от возвращения на Тшай? Нет, скорее всего нет. Трудно сказать, какой была бы официальная политика земных властей в отношении этой планеты, но сам он никогда не смог бы успокоиться, пока дирдиры, часчи и ванхи выводили и использовали человеческие породы как презираемые низшие касты. Положение вещей оскорбляло его достоинство. Рейт рассеянно спросил Йилин-Йилан: «Что в твоей стране думают о дирдирменах, часчменах и прочих?»

Она озадаченно нахмурилась и отозвалась с непонятной Рейту досадой: «О чем тут думать? Они существуют. Если нам они не мешают, мы не обращаем на них внимания. Зачем ты завел разговор о дирдирменах? Мы говорили о тебе и обо мне!»

Рейт повернулся к ней. Девушка смотрела на него с пассивным ожиданием. Рейт глубоко вздохнул и начал было подвигаться ближе, когда подъемные ворота станции открылись. Из-за частокола выглянул приземистый тип, толсторукий, толстоногий, с большим кривым носом, с кожей и волосами свинцового цвета — явный представитель серокожей расы.

«Кто вы такие? Эта повозка из семинарии. Ночью видели зарево — опять справляли торжества? По праздникам монахини — как горшки с горящим маслом, их лучше не трогать!»

Рейт дал уклончивый ответ и направил фургон на двор, окруженный частоколом.

Запивая чаем, они позавтракали тушеными травами с жестким хлебом и вернулись к повозке, чтобы ждать прибытия каравана. Настроение, появившееся рано поутру, пропало — оба отяжелели от усталости и потеряли склонность к общению. Уступив девушке козлы, Рейт растянулся на платформе. Сонные в теплом солнечном свете, они скоро заснули.

В полдень на станции заметили приближение каравана — волнообразно ползущую гусеницу черных и серых звеньев. Первыми прибыли выживший следопыт-илант, и с ним временно повышенный в должности хмурый круглолицый канонир. Развернув на месте скакунов, они вернулись к каравану. Появились высоко нагруженные подводы, запряженные мягколапыми животными. Погонщики горбились в широких развевающихся плащах, пряча костлявые лица под длинными козырьками шапок. Следом подъехали фургоны-бараки с пассажирами, сидящими в открытых узких каютах. Траз приветствовал Рейта с явным облегчением. Дирдирмен Аначо поиграл в воздухе пальцами с не поддающимся истолкованию выражением.

«Мы были уверены, что тебя убили или похитили, — сказал Траз. — Обыскали холмы, ходили в степь, никого не нашли. Сегодня собирались искать тебя в семинарии».

«Мы?» — спросил Рейт.

«Дирдирмен и я. Он не такой мерзавец, как может показаться».

«Семинария больше не существует», — сообщил Рейт.

Показался Баоджиан, на мгновение замер, увидев Рейта и Йилин-Йилан, но не стал ни о чем спрашивать. Рейт, подозревавший, что Баоджиан способствовал ночному отъезду жриц-монахинь со станции Затно, не выражал желания делиться информацией. Баоджиан отвел им каюты и согласился принять повозку монахинь в качестве возмещения за проезд до Перы.

На Фазмском перекрестке сняли с подвод кое-какие тюки и мешки, уложили другие грузы. Скоро караван продолжил путь на северо-восток.

Дни проходили в приятной безмятежности — степь переваливалась под караваном. Некоторое время они огибали по берегу широкое мелкое озеро с солоноватой водой, затем с чрезвычайной осторожностью пересекли топкую трясину, заросшую белым тростником с коленчатыми стеблями. Разведчик нашел засаду, устроенную карликами из болотного племени, скрывшимися в зарослях тростника прежде, чем канониры успели навести орудия.

Трижды дирдиры низко подлетали на аэрокатере, чтобы рассмотреть пассажиров каравана, но Аначо заблаговременно скрывался в каюте. В другой раз над караваном проскользнул аэропаром синих часчей.

Путешествие доставило бы Рейту удовольствие, если бы не постоянное беспокойство о космическом боте. Дальнейшая судьба Йилин-Йилан, Розы Катта, тоже заставляла ломать голову. После прибытия в Перу караван возвращался в Коад на проливе Дван-Жер, где девушка могла бы сесть на корабль, отправлявшийся в Катт. Рейт допускал, что таков и был ее план, хотя она никак не обсуждала этот вопрос, и, к недоумению Рейта, даже проявляла определенную холодность.

Сменялись дни и ночи, караван тащился на север под иссиня-серыми небесами. Дважды над степью громыхали вечерние грозы, в остальном погода путников не тревожила. Проехав через темный лес, на следующий день они проследовали по древней гати, проложенной по необъятному черному болоту, покрытому пузырчатой ряской и пузырчатыми муравьями, имитировавшими ряску. В болоте обитало великое множество самых удивительных созданий. Бескрылые лягушкоподобные существа порхали, вибрируя хвостами-веерами. Твари покрупнее, одновременно напоминавшие пауков и летучих мышей, заякоривались выделенной липкой нитью и парили на расправленных крыльях подобно воздушным змеям.