Клайв Льюис - Последняя Битва

- Дальше и выше! - закричал Рунвит и галопом поскакал на запад. Они не поняли, но слова эти почему-то отозвались в них. Кабан радостно хрюкнул. Медведь собирался проворчать, что не понимает, когда увидел фруктовые деревья. Он быстро побежал к ним, и здесь, без сомнения, нашел то, в чем хорошо разбирался. Псы, приветственно подняв хвосты, остались, остался и Поджин, который пожал всем руки и ухмыльнулся во весь рот. Алмаз склонил белоснежную голову на плечо короля, и король зашептал ему что-то на ухо. Тут все снова обратили внимание на то, что творилось в дверном проеме.

Драконы и гигантские ящеры были теперь в самой Нарнии. Они шли, рвали деревья когтями, грызли их, как будто это были стебли ревеня. Через несколько минут все деревья были уничтожены. Страна стала голой, и был виден весь ее рельеф, все бугорки и впадины, незаметные раньше. Трава умерла. Тириан обнаружил, что смотрит на мир из земли и голого камня. Трудно было поверить, что здесь было что-то живое. Сами чудовища состарились, упали и умерли, их плоть сморщилась и показались кости, и вскоре только огромные скелеты лежали тут и там на мертвых камнях. Они выглядели так, как будто умерли тысячи лет тому назад. Долгое время все оставалось без перемен.

Наконец что-то белое - длинная, узкая полоса, сверкающая в свете звезд - двинулось на них с восточного конца мира. Стремительно нарастающий шум прервал молчание: сначала журчание, потом грохот и рев. Теперь они увидели, что это, и как быстро оно приближается: это была пенящаяся стена воды. Море поднялось. В безлесном мире оно было видно очень отчетливо. Реки становились шире, озера увеличивались, сливались в одно, долины превращались в озера, а холмы стали островами; затем и эти острова исчезли. Высокие плоскогорья справа и слева и еще более высокие горы справа раскололись и рухнули с ревом и всплеском во вздыбившиеся волны. Вода закружилась в водовороте у дверного проема (но не пошла в него), а пена плескалась у передних лап Аслана. Все было покрыто водой - от места, где они стояли, до места, где вода встречалась с небом.

Оттуда начал пробиваться свет. Полоска бедственной и мрачной зари показалась над горизонтом, она ширилась и становилась все ярче; они уже с трудом различали свет звезд, стоявших за ними. Наконец взошло солнце и, когда оно взошло, лорд Дигори и леди Полли поглядели друг на друга и кивнули. Однажды, в другом мире, они видели умирающее солнце, и сразу поняли, что и это солнце умрет. Оно было в три раза - в двадцать раз больше, чем обыкновенно, и темно-красного цвета. Его лучи упали на великана Время и окрасили его багровым цветом. И, отражая солнце, вся долина, все пространство безбрежной воды выглядело, как кровь.

Потом взошла луна, она располагалась совершенно не правильно - очень близко к солнцу - и тоже была красной. В ее свете солнце начало выстреливать огромные протуберанцы, выглядевшие как усы или змеи из малинового пламени, тянущиеся по направлению к луне. Это выглядело так, как будто солнце было осьминогом, пытающимся щупальцами подтащить к себе луну. И, возможно, оно тащило ее. Во всяком случае, луна приближалась к нему, сначала медленно, а потом быстрее и быстрее, пока длинные языки пламени не обвились вокруг нее; и они слились вместе и стали одним громадным шаром, похожим на горящий уголь. Гигантские глыбы огня падали в море, поднимая облака пара.

Затем Аслан сказал: "Теперь кончай".

Великан бросил свой рог в море, вытянул руку - она выглядела черной и казалась длиной в тысячу миль - вдоль неба, и достал до солнца. Он взял солнце и сжал его в руке, как вы можете сжать апельсин. И внезапно наступила полная тьма. Все кроме Аслана отскочили назад от ледяного воздуха, который задул через Дверь. Деревянная рама покрылась сосульками.

- Питер, Верховный Король Нарнии, - сказал Аслан, - закройте дверь. Питер, дрожа от холода, двинулся в темноту и закрыл Дверь, сбив при этом сосульки. Потом довольно неловко (руки его посинели и окоченели) вытащил золотой ключ и запер ее. Они видели много странного через дверной проем, но самыми странными были теплый дневной свет и голубое небо над головой, цветы под ногами и улыбка в глазах Аслана. Он крутанулся, припал к земле, хлестнул себя хвостом и помчался, как золотая стрела.

- Идите выше! Идите дальше! - крикнул он через плечо. Кто же мог за ним угнаться? Они двинулись на запад.

- Так,- сказал Питер, - ночь упала в Нарнию. Ну, Люси! Не плачь! Аслан впереди, Аслан с нами, и мы все вместе.

- Не останавливай меня, Питер, - ответила Люси, - я уверена, что Аслан не останавливал бы. Я думаю, Нарния стоит того, чтобы ее оплакивать. Подумай обо всем, что лежит мертвым и замерзшим за Дверью.

- А я надеялась, - сказала Джил, - что это может продолжаться вечно. Я знала, что наш мир не может, но думала, что Нарния может.

- Я видел ее начало, - проговорил лорд Дигори, - но не думал, что увижу, как она умрет.

- Сэры, - сказал Тириан, - дамам пристойно плакать. Смотрите, я делаю то же самое. Я видел смерть своей матери. Какой мир, кроме Нарнии, я еще знаю? Будет недостойно и бессердечно не оплакать Нарнию.

И они ушли от Двери и от гномов, которые сидели, сгрудившись вместе, в воображаемом хлеву. Они говорили о старых войнах и прежнем мире, о древних королях и всей истории Нарнии.

Псы были вместе с ними. Они присоединялись к беседе, но не слишком часто, потому что были очень заняты, бегая взад и вперед и нюхая что-то в траве до тех пор, пока не начали чихать. Внезапно они обнаружили запах, который их взволновал и начали обсуждать его: "Да, это... Но это не... Это то, что я сказал - каждый может учуять, что это...". Уберите отсюда ваши носы и дайте кому-нибудь еще понюхать".

- Что такое, двоюродные братья? - спросил Питер.

- Тархистанец, сир, - ответили одновременно несколько голосов.

- Ведите нас к нему, - сказал Питер, - как бы он ни встретил нас, добром или злом, он будет принят радушно. Псы ринулись вперед, и тут же вернулись назад, торопясь так, как будто от этого зависела их жизнь. Они громко лаяли, говоря, что это действительно тархистанец. (Говорящие Псы, как и обычные, ведут себя так, будто думают, что их дела самые важные). Все направились туда, куда вели Псы, и увидели юного тархистанца, сидевшего под каштаном у чистого потока. Это был Эмет. Он поднялся и храбро поклонился.

- Сэр, - обратился он к Питеру, - я не знаю, друзья вы или враги, но высокая честь - иметь вас друзьями или врагами. Разве не сказал один поэт, что благородный друг - это лучший дар, а благородный враг - еще лучший?

- Сэр, - ответил Питер, - я не знаю, есть ли нужда нам враждовать?

- Расскажите нам, кто вы и что с вами случилось, - попросила Джил.

- Если мы собираемся рассказывать истории, давайте утолим жажду и сядем, - пролаяли Псы. - Мы совсем запыхались.