Дэниел Худ - Драконья справедливость

— Я приведу хозяина, — сказал Эласко и куда-то делся. От нечего делать Лайам принялся оглядывать помещение и нашел, что общий зал «Длани Герцога» целиком разместился бы на любой его половине. Буфетчики, возвышавшиеся за стойками, казались героическими воителями, защищающими свои бутылки и бочки от натиска неуемных врагов. Он никак не ожидал, что Пассендус поселится в таком шумном месте. Слишком уж оно не вязалось с изяществом облика таинственного посланца гильдии магов.

«И для убийства тут слишком уж многолюдно, — подумал Лайам. — Жизнь рынка не затихает даже ночами. Всегда есть опасность, что тебя могут увидеть, в какое бы время ты сюда не зашел».

А собственно, надо ли было убийце сюда заявляться? Лайам повертел в голове эту мысль и послал Фануилу вопрос:

«Можно ли вызвать у человека смех, не находясь с ним рядом?»

«Нет, — через мгновение отозвался дракончик. — Того, на кого налагаешь чары, необходимо видеть. Иначе ничего не получится. Смех, сон, чесотка — все эти заклятия таковы. Смотреть надо и тогда, когда хочешь остановить кровь».

«Ну, хорошо-хорошо».

Лайам скривился и фыркнул:

— Надо же — еще и чесотка!

Вернулся Эласко, таща за собой надутого толстячка.

— К вашим услугам, квестор, — неприветливо пробормотал владелец гостиницы. — Идемте со мной! — Прежде чем Лайам успел отозваться, толстячок повернулся и пошел прочь, бесцеремонно расталкивая толпу. — У меня и без того жизнь тяжелая, — брюзжал он, поднимаясь по лестнице, — я уже кучу денег потерял из-за этого чародея, того и гляди потеряю еще! Это хорошо, что он сдох, вот вам и весь сказ! — вызверился вдруг толстячок, останавливаясь на площадке. — Он свое получил, однако в его комнате никто не хочет теперь жить — из-за вони. И если завоняет сильнее, сбегут остальные жильцы! — Из коридора на лестничную площадку и впрямь сочился какой-то душок, очень слабенький, но все-таки ощутимый и неприятный. — Я пиво не разбавляю, я плачу налоги, я воздаю богам должное, и все равно мои постояльцы мрут в номерах. Прямо кара небесная, но скажите, за что? Прислуга не в состоянии разобраться, что там воняет! Может, хоть вы поймете! — Толстяк ткнул пальцем в глубь коридора и повернулся, чтобы уйти, но Лайам придержал его за руку.

— Простите мою назойливость, — сказал он с явным сарказмом, — но пара моих вопросов никак не должна вас отяготить. В ту ночь, когда был убит чародей, работы хватало?

— Работы? О боги, работы хватает всегда. Стряпня, уборка, подвозка продуктов…

— Посетители. Их было много? Общий зал таверны был полон?

— Да, — быстро ответил хозяин, сообразив, что квестор начинает сердиться.

— А сколько комнат у вас было занято?

— На этом этаже — всего две. В одной ночевал чародей, в другой — человек, за которого я могу поручиться.

— Прекрасно, — сказал Лайам. — Этот человек сейчас здесь? Мы можем поговорить с ним?

— Он скупщик шерсти, квестор. Агент герцога. Он уехал на север.

— Мы говорили с этим агентом, — вмешался Эласко. — Он спал и ничего не слыхал.

— Ладно, тогда скажите мне еще вот что. Этот чародей, он ведь не сидел в своем номере сиднем, а куда-то там уходил. Он не дал вам понять, куда направляется? Может, спрашивал, как пройти к какому-то месту?

Хозяин немного подумал, затем покачал головой.

— Нет, квестор. Я сам носил ему хлеб и пиво. Он ни о чем не расспрашивал. Он вообще все время молчал.

Лайам усмехнулся и отпустил толстячка.

— Благодарю вас. Ступайте к своим клиентам.

Хозяин, как шарик, скатился по лестнице вниз. Лайам вошел в коридор и, толкнувшись в ближайшую дверь, тут же получил подтверждение, что попал куда надо.

Его окатило смрадом, и он узнал этот смрад. Так воняют недельной давности трупы. Эласко, задыхаясь, поднес к лицу обе ладони. Лайам выругался и зажал пальцами нос.

— Боги! Не загляни мы к матушке Хэл, я мог бы поклясться, что тело все еще здесь!

Еще не закончив фразы, он понял, что вывод поспешен. Запах был силен, и все же разлагающийся покойник уже смердел бы на весь постоялый двор. «Возможно, тут спрятана какая-то часть его тела?» — подумал он и скривился, представив, какая.

— Не полагаете ли вы, — проговорил Эласко, кашляя и вытирая рукавом слезящиеся глаза, — что такой запах может источать призрак усопшего?

— Я полагаю, что где-то издохла крыса, — мрачно ответил Лайам. — Крыса, кошка, собака или пара мышей.

Кроме удушающей вони, в комнате не наблюдалось ничего необычного. Большая кровать с балдахином, стол, стул, подставка для умывального тазика. Имелось тут и окно, и Лайам поспешил его отворить. Бодрящий весенний ветерок тут же вытеснил отвратительный запах и позволил обоим квесторам свободно вздохнуть.

— Свежий воздух — это просто какое-то чудо!

— Но не ночной, — рассудительно заметил Эласко. — По ночам вредные испарения и миазмы…

— Значит, Пассендуса обнаружили тут? — перебил его Лайам, не желая выслушивать лекцию о губительном влиянии ночи. Он опустился на колени и приподнял край покрывала. Под кроватью не было ничего, кроме пыли.

— Да, он лежал поверх покрывала, совершенно одетый.

Лайам встал и посмотрел на балдахин. Ближе к центру его ткань провисала.

— Кошка, — пробормотал он, — или крыса, и ткнул провисшую ткань кулаком. Что-то подпрыгнуло от удара, и его передернуло.

— Квестор?

Интересно, что там такое? Лайам подтащил стул к кровати и залез на него. Шелк балдахина проминал сильно разложившийся трупик небольшого зверька, похоже лисенка. По расположению лапок и мордочки злополучного существа Лайам понял, что у него свернута шея.

Внутренне содрогаясь, он соскочил со стула.

— Без перчаток не стоит туда и соваться, впрочем, я думаю, хозяин гостиницы сам возьмет на себя этот труд.

Эласко вытаращил глаза.

— Там что-то есть?

— Да, дохлый лисенок. Наверняка он был фамильяром Пассендуса, а потому его тоже убили и зашвырнули наверх.

— Лисенок? Зачем убивать лисенка?

— Видите ли, фамильяры это нечто большее, чем обычная домашняя живность. Лис защищал хозяина и был убит.

— Все равно это слишком жестоко. И… и ни о чем важном нам не говорит. Похоже, мы зря сюда приходили. Вам не кажется, а?

Лайам лишь хмыкнул. Похоже, что зря. О чем может поведать почти разложившийся трупик? Практически ни о чем. Впрочем, в том, что лисенка душили руками, таился какой-то невнятный намек, но на что?

Несмотря на распахнутое окно, вонь в комнате все-таки ощущалась.

— Ладно, — сказал Лайам, — по крайней мере, я знаю, кто извлечет пользу из нашего посещения. Идемте к нему.