Михаил Белов - Улыбка Мицара

— Я рада за тебя, Чарлз. В своей книге ты предугадал мысли академика Соболева.

— Конечно, — не без самодовольства усмехнулся Эллиот. Иначе он не пригласил бы меня к себе…

— Во что практически это выльется? Звездный Совет, звездолетчики да и молодежь едва ли согласятся с доводами Соболева. Лишиться романтики познания…

— Все решит Верховный Совет Планеты. — Эллиот взглянул на часы. — Мне пора, Мадия. Вечер у меня свободен. Проведем его вместе? — Он заглянул ей в глаза.

— Но Верховный не может запретить полеты за пределы Солнечной системы! — настаивала Мадия.

— Не будем говорить об этом. — Чарлз опять взглянул на часы. — Меня беспокоит другое. Где мы проведем сегодняшний вечер?

— Не знаю, Чарлз.

— Ты все дальше уходишь от меня, — почти утверждая, сказал Чарлз. — А ведь со мной ты была бы счастлива, Мадия.

— Сколько самоуверенности, Чарлз. Между прочим, я уже слышала это…

Ей стало скучно. «Ты окружишь меня заботами, будешь внимателен, даже ласков, будешь писать статьи, будешь восторгаться ими и заставишь восторгаться ими меня, не спрашивая, испытываю ли я такой восторг. Это не счастье, а эрзац счастья», — думала она. И, решив закончить разговор, уже тяготивший ее, протянула руку:

— Тебе, кажется, пора, Чарлз. Ты так часто смотришь на часы.

— Извини, Мадия. Я тебе позвоню вечером.

В Институте математической лингвистики Мадия продиктовала в микрофон историю появления сигналов. Потом прослушали пленку.

— Твое мнение, Филипп? — обратился директор института к молодому человеку с медлительным, почти сонным взглядом.

— Голос юноши, не совсем еще окрепший.

— Определеннее.

— Испанская фонема.

— Нет, негритянская…

— Вы нас извините. — Директор института обернулся к Мадии. — Вам придется выслушать наши несколько невразумительные разговоры. Если вас это не устраивает, можете посидеть в комнате отдыха. Хотите остаться здесь? Чудесно! — И, обращаясь к своим коллегам, продолжил: — Меня интересует не фонема исполнителя песни, — совсем другое. Что вы думаете о звуковых аккордах перед песней?

Никто не спешил высказаться. В открытые настежь окна виднелись усыпанные крупными плодами ветви яблонь. Весь сад был залит ярким светом солнца.

— Как странно, — неожиданно для себя заговорила Мадия. В музее меня почти убедили, что принесенная вам запись шутка радиолюбителя. Но мне не хочется верить в это. Быть может, сейчас, когда мы слушаем тишину сада, юноша далекой планеты нуждается в нашей помощи.

Никто не откликнулся на ее слова.

— Что ж, будем играть в молчанку? — спросил директор.

— Мне бы хотелось прочитать звуковые аккорды в математических формулах, — сказал Филипп, удобнее усаживаясь в кресло и давая этим понять, что он не скажет больше ни одного слова.

Директор посмотрел на Мадию: вот, мол, работай с такими. Она усмехнулась: с такими можно работать.

— Что же, послушаем математику, — сказал он, и в ту же секунду на стене, напротив его письменново стола, вспыхнул экран. — Внимание, коллеги. Послушаем математику.

Сердце Мадии забилось — сейчас все решится. Лица лингвистов были бесстрастны и в то же время, как ей показалось, немного торжественны. Вспомнился Эллиот. Узнав, что сигнал радиошутка, он обязательно скажет:

«Я же говорил тебе». Это прозвучит в меру насмешливо, в меру значительно, в меру эффектно. Она даже представила его лицо — красивое, холеное, серьезное. Значительности у него сколько хочешь.

— Индекс 5721. Математическая формула сигналов. Сигналы приняты станциями Комитета галактической связи Звездного Совета, — отчетливо выговаривая каждую букву, произнес электронный лингвист. Далее он сообщил дату приема сигнала, название станции, фамилии операторов. Все эти данные Мадия продиктовала в микрофон полчаса назад. Лингвистам нельзя было отказать в оперативности.

На экран хлынул поток математических знаков. Без ключа понять их было трудно. Мадии наскучил этот танец знаков, и она стала смотреть на ученых, пытаясь по выражению их лиц понять, что же, в конце концов, они думают обо всем этом. Но лица лингвистов были непронииссмы, только в глазах их она читала все возрастающий интерес к уравнению. Карандаш в руках Филиппа вдруг треснул и сломался пополам. Этого никто не заметил, в том числе и сам Филипп, мгновенно доставший откуда-то новый карандаш. Директор института пошарил руками в карманах, очевидно, желая достать сигареты, но вместо сигарет вытащил клочок бумажки и сунул его в рот.

На экране продолжали плясать математические знаки. На столе жужжал небольшой записывающий аппарат. Он выталкивал исписанные листы, которые аккуратно ложились на стол директора.

Но вот экран погас. Формула была составлена. Филипп прильнул к листам. Куда только девался его флегматизм! Но его опередили другие.

— Спокойно, спокойно, — сказал директор, тоже оживляясь все более и более. — Вы же не дети. Впрочем, сейчас я в атом не уверен. Разложите формулу на столе.

Лингвисты забыли о присутствии Мадии. Спорили, доказывали, ерошили волосы, бегали по кабинету. Они говорили об однотипности некоторых знаков и звуковых аккордов. Каждый доказывал свое. Единого мнения не было. Включили какой-то другой экран, на нем появилась формула испанской фонемы, — потом негритянской. После резких и быстрых споров пришли к выводу, что формула фонемы отличается от всех существующих на Земле и что потребуется разработать новую методологию для расшифровки сигналов.

Мадия глубоко вздохнула. Только теперь молодые ученые вспомнили о ее присутствии.

Директор института вернулся на свое место за столом и спросил Мадию:

— Вы можете оставить нам запись сигналов?

— Конечно, если она вам нужна.

— Договоримся так: Комитет галактической связи обратится к нам с официальной просьбой о расшифровке сигналов, вашу заявку мы включим в план нашей работы.

— И много времени потребуется для расшифровки?

Мадия поймала взгляд Филиппа. Взгляд этот говорил — ничего определенного тебе не скажут.

— Филипп, ты можешь сейчас ответить на этот вопрос? — обратился директор института.

— Не меньше чем через месяц, — ответил Филипп, все еще не отводя своего взгляда от Мадии.

— Вашим сигналом будет заниматься Филипп Корин. Если он не разгадает, то… — Директор развел руками и вышел из-за стола. — Так не забудьте о заявке.

В гостиницу Мадия вернулась в хорошем настроении. Переодеваясь к обеду, она думала, что у Чарлза надолго испортится настроение, когда Корин расшифрует сигнал. Она засмеялась. Засмеялся и ее двойник в зеркале. Она погрозила ему пальцем и вышла из спальни.