Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята

Ознакомительный фрагмент

На последнем слове голос Дзинтона резко изменился, хлестнув мальчика по ушам словно кнутом, и тот машинально кивнул. Ну да, все так. А что плохого в том, что чувствуешь себя крутым?

– Так вот, ты ничуть не лучше блох, которые живут на собаке, – голос Дзинтона наотмашь сек его по живому. – Они, наверное, тоже думают, что крутые – ведь собака весь день бегает в поисках пропитания, а им достаточно лишь запустить хоботок ей под шкуру, чтобы вдоволь насосаться крови. Ты – вошь, гордящаяся тем, что она паразит. У всех вокруг есть какие-то мечты, стремления, жизненные планы, а что есть у тебя? Мысли о том, что бы украсть, как повыгоднее продать краденое, а на вырученное нажраться и напиться? Что у тебя в будущем, кроме Инспекции по делам несовершеннолетних, детдома для малолетних преступников, а потом полицейского инспектора, наркотиков и тюрьмы? Ты именно такой жизни ищешь – жизни вора и беглеца от закона? Именно такая мечта тебе нужна – не попасться завтра на очередной краже? Зачем ты вообще живешь на свете? Отвечай!

Палек вздрогнул и опустил голову.

– Я хотел накопить денег, чтобы путешествовать, – угрюмо сказал он. – Билеты на поезд дорогие. Я же не беру много! – вдруг яростно сказал он, вскидывая взгляд. Ему почему-то страшно захотелось убедить Дзинтона, что он не такой. – Я не ворую все время! Подумаешь, один пелефон! Он же богатый, он себе другой купит! И потом, если он такой лох, то сам и виноват!

– Путешествовать… – голос Дзинтона снова изменился, стал мягче и глуше. – Вот, значит, как. И из детдома ты убегаешь, потому что тебе нравится бродить по миру? Понятненько… Палек, скажи мне честно – а если бы ты мог путешествовать без денег, ты бы стал воровать?

– Нет, конечно, – буркнул мальчик. – Что я, не понимаю, что ли, что красть нехорошо?

– Не понимаешь, – отрезал Дзинтон. – Понимал бы – не крал. Палек, каждый человек от рождения наделен свободой выбора. Люди – не тролли, которые без чувства долга и чести превращаются в диких зверей. И не орки, жизнь которых по большей части с младых ногтей определяется общиной. Люди могут выбирать, и я свободу выбора за ними признаю, пусть даже сам выбор мне не всегда нравится. Но в моем доме нет и никогда не появится воров и бандитов.

Он выпрямился.

– Вчера я сказал тебе, что Яне нужен друг. И ты таким другом стать можешь. Но друг-вор ей не нужен. На первый раз сделаем вид, что ничего не случилось. Но если ты снова украдешь пусть даже конфету с лотка, я тебя не знаю. Живи где хочешь и как хочешь, но в моем доме ноги твоей больше не будет.

Он снова наклонился к лицу мальчика, и его голос стал мягким и вкрадчивым:

– Ты мечтаешь путешествовать. Я могу сделать так, что твоя мечта исполнится. Но, ради всех богов обоих континентов, не уничтожай свое будущее своими же руками! Договорились?

Палек швыркнул носом и нехотя кивнул.

– Вот и замечательно. А теперь, сделай милость, отнеси пелефон хозяину. Вторая Морская, дом семь, квартира двадцать четыре. Там домофон, фамилии написаны на щитке. Читать, надеюсь, умеешь? Скажешь, что нашел в магазине на полу, а кассирша подсказала, где ты живешь. Она и в самом деле его знает. И имей в виду – в пелефоне его недельное жалование, так что не разбей и не потеряй. А по пути выброси мусор, – он ткнул пальцем в пакет со сладостями, – в ближайшую урну. И возвращайся скорее – Карину пора кормить снова, вам с Яной надо учиться, как это делается правильно. Не забыл, что с завтрашнего дня это ваша обязанность? Ладно, топай самостоятельный ты наш.

Дзинтон потрепал мальчика по волосам и зашагал в сторону отеля. Палек остался сидеть на пне, чувствуя сквозь шорты, как твердые щепки впиваются ему в ягодицы. Ничего себе выволочка! Давно ему так не влетало. Вошь, гордящаяся тем, что она паразит… Лучше бы выпорол!

Он посмотрел на зажатый в кулаке злополучный пелефон. Откуда он у Дзинтона? И откуда Дзинтон знает, где живет тот дядька и что его знает кассирша? Здесь точно какая-то тайна. А он, Палек, тайны любит. Ладно, решено. Он больше не станет воровать. По крайней мере, пока живет в отеле с Дзинтоном и Яной. Но ведь он там не останется навсегда, верно? В конце концов, невежливо – навязываться посторонним людям. Так что пока что с воровством завязали, а потом… потом можно подумать еще раз.

Мальчик соскочил с пня, подхватил с земли сиротливо лежащий пакет и споро зашагал обратно в город. Вторая Морская… где это? А, ладно. Наверняка где-то неподалеку.

Карина сознавала, что спит. Она плавала в блаженном полузабытье, не чувствуя тела. Боль, раньше всегда преследовавшая ее даже в кошмарах, растворилась в нигде, и светлая легкая пелена тепла и спокойствия окутывала ее. Иногда она вспоминала, что нужно бежать, что за ней обязательно придут, но не оставалось сил всплыть на поверхность окружающего океана, и она опять проваливалась куда-то вниз, позволяя волнам убаюкивать себя.

Иногда она все же выныривала на поверхность сна, чувствуя солнечное тепло на лице и слыша щебет птиц где-то то ли далеко, то ли совсем близко. Раздавались человеческие голоса, слышались шаги, и тогда она понимала, что лежит на кровати в небольшой светлой комнате, и в приоткрытое окно вливается насыщенный терпкий запах весеннего леса. Но потом ее снова окутывало забытье, и она опять проваливалась в глубины океана.

Иногда осторожные прикосновения будили ее, и тогда ее невидимые руки напрягались, готовые крушить и убивать, но голос Яны успокаивал ее, и она послушно глотала еду – то теплый вкусный бульон, то пресную кашу, то какое-то непонятное пюре, запивала ее водой, глотая какие-то таблетки. В какой-то момент у нее скрутило живот, и она встала с постели, не понимая, куда и зачем ей идти, но потом сообразила и воспользовалась горшком, который подставила Яна. В другой раз что-то злое и острое вцепилось изнутри ей в сердце и голову, но тут же испуганно притихло, бежав от рук молодого мужчины, который – она точно знала – может защитить ее от чего угодно. Она улыбнулась ему благодарной улыбкой и тут же уснула снова.

Потом она снова полупроснулась-полувсплыла на поверхность, разбуженная приглушенными голосами. В комнате было темно, за плотно закрытым окном посвистывали цикады.

– Говорю же тебе, нет нужды! – с досадой произнес мужской голос. – У меня появятся деньги завтра или послезавтра, так что я куплю все, что надо.

– Ну, а я купила уже сегодня, – безмятежно возразил женский голос. – Подумаешь, несколько пододеяльников и простыней! Тем более – по ценам для служащих.

– И детское белье. И сандалии. Сколько ты потратила – четыре тысячи, пять? Шесть?

– Не скажу! И потом, я тратила те деньги, которые хотела отдать за жилье. Раз пока что я за него не плачу, у меня будет оставаться не так мало.