Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)

Когда агрегат достиг операционной и остановился у стола с распростертым на нем телом, Картер осознал всю важность происходящего. Он услышал собственный голос:

— Связь с «Протеусом»!

Последовал ответ: «ВСЕ В ПОРЯДКЕ, НО НЕМНОГО КАЧАЕТ». Картер не смог сдержать вымученной улыбки.

Лежащее на столе тело Бенеса было объектом особого внимания в операционной. Термоотводящее одеяло закрывало его до подбородка. Тонкие резиновые трубки вели к центральному термоблоку, повисшему над столом.

Над наголо выбритой, исчерченной маркерами головой Бенеса было сгруппировано несколько чувствительных датчиков, обязанных реагировать на малейший след радиоактивного излучения.

Команда хирургов и их ассистентов, по самые глаза затянутые в маски, склонившись над Бенесом, не отрывали глаз от приближающегося агрегата. На циферблате таймера, прикрепленного к одной из стен, цифра 59 сменилась на 58.

«Уолдо» остановился у операционного стола.

Два датчика, внезапно ожив, изменили свое положение. Подчиняясь быстрым четким движениям техника, сидевшего у пульта дистанционного управления, они приблизились к шприцу: один пристроился непосредственно к ампуле, а второй остановился рядом с иглой.

Маленький экран на пульте перед техником засветился зеленоватым свечением, и раздался короткий писк, который тут же смолк, снова появился, тоном выше, исчез, снова появился — и так далее.

— Радиоактивность «Протеуса» уловлена, — сказала техник.

Картер с мрачным удовлетворением плотно сплел пальцы. Еще одно препятствие, встречи с которым он страшился, оказалось преодолено. Речь шла не просто о следах радиоактивного излучения, которое предстояло уловить, а о том, что уменьшившиеся радиоактивные частицы могли проскакивать мимо датчиков, ничем не давая знать о своем присутствии. Им предстояло, вырываясь, за пределы ампулы, обретать свои подлинные размеры и сообщать о своем присутствии датчикам, которые в дикой спешке были смонтированы в ранние утренние часы.

Захват, держащий поршень шприца, еле заметно мягко надавил на него. Хрупкий барьер между иглой и ампулой уступил давлению, и на конце иглы появился крохотный пузырек. Капелькой он упал в небольшой подставленный снизу резервуар; затем последовали второй и третий.

Под давлением поршня уровень жидкости в ампуле стал опускаться. Засечка на экране перед техником изменила свое положение.

— «Протеус» в игле! — объявил он.

Поршень остановился.

Картер взглянул на Рейда.

— О‘кей?

Рейд кивнул.

— Можем делать инъекцию.

Теперь шприц в захвате металлических пальцев занимал положение под острым углом и «Уолдо» снова начал движение — на этот раз к той точке на шее Бенеса, которую медсестра предусмотрительно протерла спиртом. На шее был обведен маркером крохотный кружочек, в центре которого виднелся столь же маленький крестик, к перекрестию линий которого и приближалась игла. Датчик контролировал ее движение.

Конец иглы коснулся шеи и на мгновение замер. Проколов кожу, он вошел на заданную глубину, поршень плавно сдвинулся с места и техник, наблюдавший за показаниями датчиков, крикнул: — «Протеус» введен!

Механическая рука торопливо отпрянула, и стая датчиков сразу же опустилась над шеей и головой Бенеса.

— Веду слежение, — сказал старший техник, щелкнув тумблером. Засветилось полдюжины экранов, на каждом из которых виднелась с разных точек зрения та же засечка. Информация со всех датчиков, от всех экранов поступала в главный компьютер, который сопоставлял ее с крупномасштабной картой кровеносной системы Бенеса. В сонной артерии появилась и ожила яркая точка. Через эту артерию «Протеус» и был введен в организм Бенеса.

Картеру захотелось вознести молитву, но он не знал, как это сделать.

На схеме яркую точку и местоположение тромба отделяло друг от друга крохотное расстояние.

Картер увидел, как на таймере появилась цифра 57, и ясно представил себе, как пятнышко стремительно и безошибочно движется по артерии к тромбу.

На мгновение он прикрыл глаза и подумал: «Прошу тебя. Если Ты где-то существуешь, то молю Тебя».

С трудом восстановив дыхание, Грант крикнул:

— Мы движемся к Бенесу. Передали, что они введут нас в иглу, а потом в шею Бенеса. И я им сказал, что нас слегка качает. Ничего себе слегка!

— Отлично, —- сказал Оуэнс. Он держался за контрольную панель, стараясь предугадать следующее движение лодки и нейтрализовать его. Хотя это ему не всегда удавалось.

— Послушайте, — сказал Грант, — а почему мы должны оказаться в этой... ф-“ф-фу!.. игле?

— Она не позволит нам уйти никуда в сторону. Ее движения не в такой мере будут сказываться на нас. Есть и другое... в тело Бенеса должно попасть как можно меньше миниатюризированной воды.

— О, Господи, — сказала Кора.

Волосы ее растрепались, и когда она тщетно пыталась откинуть их со лба и с глаз, то едва не упала. Грант попытался подхватить ее, но Дюваль уже крепко держал ее за предплечье.

Отчаянная качка прекратилась столь же внезапно, как и началась.

— Мы в игле, — с облегчением сказал Оуэнс. Он включил внешнее освещение на корпусе судна.

Грант уставился на то, что предстало перед его глазами. Хотя почти ничего нельзя было разобрать. Солевой раствор искрился огоньками, словно в тумане плясали светлячки. Высоко наверху и на том же расстоянии внизу изгибались какие-то плоскости, которые отливали более ярким светом. Стенки иглы?

Его кольнуло ощущение тревоги. Он повернулся к Микаэлсу.

— Доктор...

Глаза у того были закрыты. Неохотно подняв веки, он повернулся по направлению голоса.

— Да, мистер Грант.

— Что вы видите?

Опираясь на ручки кресла, Микаэлс, присмотрелся, чуть подался вперед и сказал:

— Искры.

— Вы что-нибудь можете разглядеть? Вам не кажется, что вокруг все танцует?

— Да, кажется. В самом деле танцует.

— Означает ли это, что на нашем зрении сказывается эффект миниатюризации?

— Нет, нет, мистер Грант, — усталым голосом успокоил его Микаэлс. — Если вам кажется, что вы слепнете, то можете забыть о своих опасениях. Посмотрите на салон «Протеуса». Посмотрите на меня. Что вас смущает?

— Ничего.

— Очень хорошо. Здесь вы чувствуете, как уменьшенные световые волны падают на такую же уменьшенную сетчатку. Но, покидая пределы нашего мира, они сталкиваются со средой, подвергшейся миниатюризации в меньшей мере, или совсем не уменьшенной, и их отражение не подчиняется общепринятым правилам. В сущности, они не столько отражаются, сколько проникают в глубь предметов. Поэтому тут и там мы видим перемежающиеся вспышки. Для нас окружающий мир мелькает.