Фредерик Пол - Операция «Венера»

Но мне было не до пансионата и развлечений. Я наблюдал за окружавшими меня людьми, изучал обстановку и ждал случая. Если же случая вскоре не представится, придётся самому его искать. А пока следовало освоиться как можно лучше.

Я внимательно следил за рекламой проекта «Венера». Какое-то время дела шли превосходно. Шутки, загадки, каламбуры, небольшие рассказики, умело поданные на страницах журналов, весёлые песенки, передаваемые в эфир, — всё это оказывало своё воздействие.

А затем что-то произошло. Начался явный спад. Через неделю я уже не сомневался в этом. Слово «Венера» исчезло из радиопередач, а космическая ракета, если и упоминалась, то только в соседстве с такими словами, как «радиоактивное заражение», «налоги», «жертвы». В передачах на массового потребителя зазвучали новые, внушающие тревогу нотки, например: «Слыхали, какой-то болван всё-таки задохся в костюме для космических полётов?»

Внешне всё как будто обстояло хорошо, и Шокену, ежедневно читавшему только выжимки из экстрактов кратких суммированных сводок, составленных на основании сокращённых резюме и рефератов докладов Отдела Венеры, вроде и не было оснований беспокоиться.

Но я знал проект «Венера» и понял, что за дело взялся Мэтт Ренстед.

В нашей комнате Херера считался аристократом. После десяти лет работы в компании «Хлорелла» он сумел подняться до мастера-резальщика, но топографически это означало, что он спустился глубоко под землю в огромный холодный подвал, где росла и зрела Малая Наседка. Здесь он вместе со своими помощниками ловко обрабатывал её ножами, похожими на мечи. Одним ударом Херера отсекал большие куски созревшей белковой массы, а затем его подручные фасовали их, замораживали, варили, сдабривая специями, упаковывали и рассылали во все концы земного шара.

Однако Херера был не только мастером-резальщиком. Он играл роль своего рода предохранительного клапана. Малая Наседка могла расти десятки лет. Начав с крохотной клетки, теперь она только и знала, что множилась и росла, готовая поглотить, всосать в себя всё, что попадалось ей на пути. Она грозила постепенно заполнить своё цементное гнездо, сдавливая и разрывая клетки своей нежной ткани. Пока её кормили, она росла. Херера следил за тем, чтобы Наседка была сдобной и мягкой, чтобы ни один кусок её не перезрел и не стал жёстким и, главное, чтобы одна часть Наседки не вздумала расти за счёт другой.

И хотя за свою работу Херера получал неплохое вознаграждение, он не обзавёлся семьёй или квартиркой на одном из верхних ярусов. Время от времени он куда-то исчезал, и это служило постоянной темой для солёных шуток, но при нём об этих отлучках упоминали с неизменной осторожностью и почтительностью. Херера всегда держал при себе меч и изредка небрежно проводил точильным камнем по лезвию. С этим человеком я решил во что бы то ни стало познакомиться поближе. У Хереры, несомненно, водились деньги — не мог же он ничего не скопить за десять лет работы. А мне чертовски нужны были деньги.

Что представлял собой контракт по форме Б, выяснилось очень скоро: я не вылезал из долгов. Продажа в кредит была неотъемлемой частью самой системы, как и обстоятельства, вынуждавшие людей залезать в долги. Если брать в долг по десять долларов в неделю, к концу контракта я буду должен «Хлорелле» тысячу сто долларов, и мне придётся работать у неё до тех пор, пока не погашу долг. А работая, я, разумеется, снова залезу в долги.

Мне нужны были деньги Хереры, чтобы вырваться в Нью-Йорк, к Кэти и к моей работе над проектом «Венера». Мне не нравилось, как Мэтт Ренстед распоряжался проектом. И один Бог знает, как распоряжалась собой Кэти, считая себя вдовой. Я упорно старался не думать о Кэти и Джеке О'Ши. Малютка Джек был полон решимости расквитаться с женщинами за их прежнее пренебрежение к нему. До двадцати пяти лет он был предметом всеобщих насмешек, а в двадцать шесть стал мировой знаменитостью, первым человеком, посадившим на Венере космический корабль. Едва достигнув зрелости, он уже стал бессмертным.

Теперь ему многое надо было наверстать, особенно в любви. Поговаривали, что в этой части он поистине ставил рекорды, совершая свои лекционные турне по стране. Это-то меня и беспокоило. Мне не нравилось, что он симпатизирует Кэти, а Кэти — ему.

Прошёл ещё один день — чуть свет подъём, завтрак, рабочий комбинезон, защитные очки, грузовая клеть, черпаешь, сбрасываешь в желоба, час за часом, час за часом, под палящим солнцем, затем обед, а вечером отдых и, если повезёт, разговор с Херерой.

— Здорово же ты отточил этот меч, Гэс. Люди делятся на тех, кто бережёт свой инструмент и кто не бережёт его.

Подозрительный взгляд из-под ацтекских бровей.

— Прямой смысл делать всё как положено. Ты, видно, из новичков?

— Да. Первый раз в этих краях. Как считаешь, стоит здесь задерживаться?

Он сделал вид, что не понял.

— Придётся, раз контракт. — Херера отошёл к полке с журналами.

Следующий день.

— Здорово, Гэс. Устал?

— Здорово, Жоржи. Есть немного. Десять часов размахивать ножом поди не шутка. Руки отваливаются.

— Представляю. Работать черпальщиком куда проще, да и смекалка не нужна.

— Что ж, может, и тебя когда-нибудь повысят. Посижу, пожалуй, перед гнпнотелевизором.

Ещё день.

— Эй, Жоржи! Как дела?

— Не жалуюсь, Гэс. По крайней мере загорел.

— Да, это верно. Скоро станешь таким же чернокожим, как я. Ха-ха! Что, не хочешь?

— Porque no, amigo?[9]

— Эй, tu hablas espanol! Cuando aprendiste la lengua?[10]

— Ну-ну, не так быстро, Гэс. Всего несколько слов. Жаль, что не знаю больше. Как-нибудь соберу деньжат и пойду в город к девочкам.

— Ну, они все болтают по-английски. Вот если заведёшь постоянную милашку, тогда неплохо поболтать с ней по-испански. Это ей понравится. А попрошайничать они все умеют по-английски: «Дай доллар, дай доллар», да ещё знают стишок насчёт того, что можно получить за доллар. Ха-ха!

Ещё день — самый удивительный. Выдали получку, и мой долг компании вырос ещё на восемь долларов. Я мучительно пытался припомнить, куда ушли деньги, но всё и без того было ясно.

После смены, как и предусматривалось администрацией, я был выжат словно лимон и помирал от жажды. У фонтанчика с напитком «Попси» я набрал свою комбинацию цифр и моя получка уменьшилась ещё на двадцать пять центов. Стаканчика «Попси» мне было мало, и я выпил ещё один — долой уже пятьдесят центов. На обед каждый день давали одно и то же — я с трудом проглатывал кусок-другой Малой Наседки, но вскоре меня снова начинал мучить голод. Тогда к моим услугам была лавчонка, где легко можно было получить в кредит пачку галет. Сухие галеты застревали в горле и камнем ложились на дно желудка, если не запить их стаканчиком «Попси». А «Попси» бунтовал и рвался обратно, если я тут же не выкуривал сигарету «Старр». Она в свою очередь снова вызывала острое чувство голода. Как знать, не предусмотрел ли всё это Фаулер Шокен, создавая свой первый глобальный трест «Старзелиус»? От «Попси» к галетам, от галет к сигаретам, от сигарет к «Попси» и так до бесконечности…