Владимир Печенкин - Два дня «Вериты»

Из задних рядов выкрикнули:

— Если ты, сволочь, собрался служить янки, так на что тебе парламентское кресло?

Обливаясь потом, Моралес обеими руками уперся в край трибуны… Его телохранители и прихлебатели оторопело замерли. Никто не мог понять, что случилось с лидером и что нужно делать. Не тащить же лидера партии независимых христиан в тайную полицию за «красные» высказывания.

— Если я стану депутатом парламента!.. Я протащу закон… чтобы добиться для оранжевых… для себя… посредничества между «Юнайтед фрут» и теми плантациями, которые янки еще не слопали! О, я сумею подложить свинью наглецу Приетте! Он оттягал у меня почти весь кофейный экспорт! Что будет с моей фирмой, если он пролезет в парламент депутатом от Адигарадо?.. Ах, сеньоры!.. Мне плохо…

Моралес схватился за лысину и зашатался, трибуна повалилась. У дверей ресторана закипал угрожающий гул. Слова лидера через динамики прозвучали на всю улицу и были встречены громкими криками разбухшей толпы. К «Акварио» сбежались шоферы и грузчики из ближайшего автогаража, скотоводы, приехавшие в Адигарадо из окрестных ранчо. Привратника выкинули на тротуар.

— Вы слышали, ребята?!

— Мы и раньше знали!

— Знали, но когда вот так…

— Ах ты, боров!

— Вот они, наши политики!

— Нас продают за крохи с американского стола!

— Бей предателя!!!

Над головой Моралеса пролетела тарелка и разбилась о его изображение на плакате. Лидер присел и втянул голову в жирные плечи.

В зале поднялась суматоха. Метко брошенный булыжник ударил в плечо телохранителя, тот упал, и а общем шуме не слышно было его крика. Визжали женщины, сыпались, звеня, стекла.

Один из телохранителей Моралеса, широкоплечий, хмурый, с тяжелой челюстью и кривым носом, выхватил пистолет, выпустил несколько пуль в потолок и бульдозером пошел сквозь кричащее месиво. За ним, окружив уничтоженного своим выступлением лидера, двинулась поредевшая кучка оранжевых.

На улице, на ступенях входа, оранжевые уперлись в молчаливую стену грузчиков. Мускулистые смуглые парни в грязных майках и рубахах недобро глядели на Моралеса и его свиту, закрывая дорогу к автомобилям. Белоснежный полисмен отбежал на угол квартала и что-то кричал в телефон-автомат.

— Как ты дошел до этого, Френк? — угрюмо спросил кривоносого телохранителя рослый грузчик с красным платком на шее, покачивая в руке увесистый булыжник. — Ведь ты сам из наших, и ты был честным боксером. Как же это ты, Френк, а?

Телохранитель опустил пистолет и шагнул вперед.

— Лучше бы вы пропустили нас, Челли. Сам знаешь, после того как меня изувечили на ринге в прошлом году, я уже ни на что не годен. А эта сволочь, — он кивнул через плечо на оранжевых, — они дают мне три доллара в час…

— Пять долларов, Френк, пять долларов! — прохныкал Моралес, прячась за спины оранжевых.

— Вот видишь, Челли. Где я еще заработаю столько? Ведь у меня четыре малыша, ребята.

— Френк, ты защищаешь предателя.

— Знаю. Но я честно должен отработать свои доллары, что взял вперед. Мери их, наверное, уже истратила. Честное слово, мне и самому противно, ребята… Я все равно не могу стрелять в вас, и вы правильно сделаете, если меня пристукнете. Но я честный человек и должен отработать свои доллары…

Из переулка вылетел конный отряд полиции. Увязая в суматохе тротуара, полицейские двинулись к ресторану.

— Ладно, — сказал грузчик, которого бывший боксер называл Челли. — Что-то случилось в этом мире, ребята. Я не знаю — что. Но чувствую: наши булыжники еще пригодятся. Пусть идут эти, как вы думаете?

Стенка грузчиков неохотно расступилась.

— Спасибо, ребята, — пробормотал Френк и понуро пошел в проход. Оранжевые благополучно, не считая дюжины безответных затрещин, пробрались к автомобилям.

— Эй, Френк! — крикнул кто-то. — Получай свои доллары и возвращайся к нам!

Бывший боксер помахал рукой и втиснулся в дверцу автомобиля. Багров и Слейн наблюдали всю картину из разбитого окна ресторана.

— Вот и начало! — весело сказал Багров. — Неплохое начало! Идем, Джо. Еще только два часа, а сегодня многое должно произойти.

— Будет всеобщий мордобой, помяни мое слово, Гарри. В двух кварталах отсюда, в спортивном клубе — штаб католиков. Поглядим, каких успехов достигли.

Почти бегом они направились к спортклубу. Полицейские уже расчистили улицу от людей и машин и теперь крутились на конях у «Акварио», не зная, в чем дело и кто зачинщик. Постовой полисмен что-то сбивчиво объяснял лейтенанту. Офицер ругался:

— Сеньор Моралес занимался красной пропагандой? Сеньор Моралес бранил президента и американцев? Да ты пьян, олух!

Глава 18

— Ради бога, Гарри, не так быстро! — Слейн еле поспевал за другом. — Бросок по такой жаре и при моей комплекции… Ты поджарый, как койот, тебе легко. Или ты хочешь, чтобы меня в такое интересное время свалил на мостовую солнечный удар?

— Не стоило бежать, Джо, — разочарованно сказал Багров. — Мы опоздали.

У разнесенных в щепы дверей спортклуба тоже дежурила конная полиция. Копыта выбивали нервную дробь по осколкам стекла и зеркал, по голубым шляпам и бутоньеркам. Улица казалась пустой, как ей и следовало быть в час сиесты, но сегодня пустота ее дышала тревогой. Из-за опущенных занавесей выглядывали испуганные лица обывателей, в глубине дворов возникали и гасли какие-то шумы и вскрики.

— Здесь вышло похлеще, — заметил Слейн, обходя пятна крови на тротуаре. — И не удивительно: ведь поблизости находится бюро по безработице. Эй, приятель! Что тут было?

Круглое потное лицо, выглядывавшее из окна маленькой кофейни, вытянуло губы, вытаращило глаза.

— Тс-с, не так громко, сеньоры. Не хотите ли чашечку кофе?

Они зашли в пустую кофейню. Толстяк хозяин гостеприимно усадил их под вентилятором, принес невкусный подгоревший кофе и полушепотом рассказал о событиях.

В самом деле, католикам пришлось плохо. Их лидер Приетта начал речь в спортклубе в тот же час, что и его соперник Моралес в «Акварио». Более энергичный и темпераментный Приетта, кофейный король внутреннего рынка страны, успел наговорить немало саморазоблачений, прежде чем орава безработных стащила его с подмостков. Нагрянувшей полиции пришлось поработать дубинками, пока толпа разбежалась. Четверых телохранителей, двух полицейских и самого Приетту отправили в госпиталь. Потери нападавших неизвестны. Когда полиция загнала отбивавшихся безработных в раздевалку спортклуба и уже готовилась отправлять на машинах в тюрьму, какой-то оборванец крикнул лейтенанту: