Генри Каттнер - Ось времени

На ржавом полу лежал кусок мрамора. И все.

Теперь он стал серебряным.

- Он же раньше был золотым.

- Трансмутацмя. Превращение радиоактивных эяементов.

- Он такой маленький.

- Подними его.

Я попытался это сделать, но не смог. Казалось, что он привинчен к полу.

- Никакая сила в мире не может сдвинуть с места отрицательно заряженное активированное тело, - сказал Белем.

- Даже бесконечная сила?

- Существование одного автоматически исключает другое...

- Это просто юмор, - сказал я. - Я боюсь смерти и потому шучу. - Однако Белема не удовлетворил мой ответ. Меня тоже.

Я пнул кусо мрамора и запрыгал на одной ноге, корчась от боли.

Я не могу описать битву, так как не понимал, что же именно происходит. Изредка стена голубого света рвалась в нескольких местах, и тогда механдроиды начинали суетиться возле панели управления, пока стена не восстанавливалась. Вероятно, снаружи наша защитная стена выглядела весьма любопытно.

В лаборатории не было никаких признаков паники. Механдроиды спокойно занимались своими делами. Я бродил по лаборатории, воображая себя военным корреспондентом. Иногда я заглядывал в передатчик материи. Кусок серебряного мрамора все еще лежал там.

Я чувствовал себя весьма неуютно в этом мире будущего. Я не мог понимать основных взаимооотношений человека с обществом. Я видел этот мир в действии, но не понимал почему все происходит так, а не иначе.

Для людей этого мира пространство не значило ничего. Человек мог жить у черта на рогах - в самом дальнем конце Галактики - и тем не менее получать калифорнийские апельсины прямо с дерева.

Да, для них не существовало пространство, следовательно, должна была измениться сама система мышления.

И способ воевать тоже. Самое главное в этой войне - парализовать противника, сделать его неподвижным. Этот кусок мрамора был как гвоздь, которым нас приколотили к планете.

Значит, нужно придумать клещи, которыми можно этот гвоздь вытащить.

Я стал мыслить галактическими масштабами. В мозгу рождались странные идеи, например, вроде того, чтобы прицепить этот кусок к какой-нибудь планете с помощью лучевых тросов и вытащить его отсюда, как трактор вытаскивает из кювета машину. Я рассказал о своей идее Белему. Тот серьезно задумался, а потом сказал, что идея слишком фантастическая и у нас нет никакой практической возможности для ее реализации.

Несколько обескураженный, я сел и стал думать дальше. Потом опять подошел к Белему.

- Почему ты уверен, что супермехандроид смодет решить проблему некрона? - спросил я.

Он работал с каким-то хитроумным устройством, состоящим из разноцветных линз.

- И могу только надеяться на это, - спокойно ответил Белем. - Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга будет намного превосходить мощь любого механдроида.

- И он будет свободен в принятии решений?

- Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить эту проблему.

- Но на что он еще способен, кроме этой работы с некроном?

- О, это будет мощный мозг, который решит многие проблемы.

Он снова вернулся к своей работе. Через некоторое время Белем продолжил разговор:

- Я все время размышляю над проблемой некрона. Материя и мысль связаны друг с другом. Может быть, некронное существо облекает себя в форму жертвы и постепенно пожирает его.

- Ты думаешь, что он убивает ради пищи?

- Я знаю об этом ровно столько же, сколько и ты. Может, немного больше. Мы не знаем, почему это существо убивает. Единственный разумный ответ - это поддержание своего существования. Даже организм с нулнвой энтропией нуждается в этом.

Он задумчиво уставился на голубые вспышки. Думал он недолго - всего несколько минут.

А я в это время смотрел, как черная молния пробила голубую завесу и черное облако вплыло в лабораторию. Трещина в стене мгновенно была залечена, облако рассеялось.

Белем повернул ручку прибора, сдвигая две линзы.

- Вполне возможно, что мы уже никогда ничего не узнаем о некроне. Мы не сможем выстоять, ведь против нас стоит Военный Совет.

- А Пайнтер?

- А Пайнтер входит в этот Совет. Он уже трижды голосовал против уничтожения планеты. Он не хочет терять нас, особенно тебя.

- Очень любезно с его стороны. Особенно после его попытки убить меня в Подземелье.

- Парализовать, - поправил меня Белем.

Снова наступила тишина. Белем работал, а я смотрел.

- А что бы произошло, если бы у нас была возможность создать второй кусок мрамора? - спросил я немного погодя.

- Два отрицательно заряженный куска отталкивали бы друг друга. К несчастью, у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы создать второй кусок.

- Но нам достаточно расколоть этот пополам. Тогда они просто вытолкнут друг друга за пределы Галактики. Верно?

- Неверно. Кроме того, это невозможно. Так что нет смысла и говорить об этом. При расколе разрушится электронная матрица, целое никогда не бывает больше суммы его составляющих, а сумма составляющих всегда равна целому.

- Значит, ты никогда не слышал о Бакахе-Тарски, - сказал я.

- Кто это?

- Однажды я написал очерк о их работе, парадокс БакахаТарски - так он называется - метод дробления твердого тела на части и затем соединение их вместе, но с другим объемом.

- Я должен вспомнить об этом. Ведь я прочел всю твою память. Это чисто теоретическая разработка, да?

Он обыскал всю мою память, и я почувствовал себя, как пациент перед врачом.

- Да, теоретическая. Однако, насколько мне помнится, ктото сумел ее решить практически. Только я не помню подробностей.

- Нет, помнишь. Ты просто не можешь найти их в памяти, ты просто не властен над своей памятью, но все равно эта информация где-то должна быть. Очевидно, я недостаточно хорошо изучил твою память. Ты помнишь такое имя - Робинсон?

- Н-нет.

На лице его было написано все то же спокойствие, но я чувствовал, как нарастает его возбуждение.

- Кортленд, - сказал он. - Я хочу снова войти в твою память. Я думаю...

20. ПОСЛЕДНЯЯ ЗАЩИТА.

Очевидно, он думал, что я буду возражать, хотя для него это и не имело большого значения. Я видел как расширились его блестящие глаза, глядя прямо в мои. Но вот их фокус изменился. Теперь они смотрели внутрь, за мои глаза. Я видел, что тело его стало совершенно неподвижным, а лицо потеряло всякое выражение.

И вот снова его голос зазвучал, но теперь прямо в моем мозгу.

- Помни, все здесь, в твоей памяти. Правильно подобранная ассоция - и ты вспомнишь. Подсознание не забывает ничего. Робинсон, калифорнийский университет...

- Калифорния... - подумал я, и что-то щелкнуло у меня в голове. Я увидел перед собой раскрытую страницу, которую я читал тысячу лет назад. Печать была четкой и я хорошо разбирал слова.