Сергей Волков - Великое Лихо

Глядя на аров, и другие народы хода начали делать то же, и с тех пор повелось, что кузнецы, кожевенники, оружейники, плотники, ткачи и пряхи готовились к Торжищу наравне с теми, кто собирался выгодно обменять десяток мешков с мукой или кадок с медом на чужеземный товар.

Вечерять Шык и Луня решили в своей комнате - в Большой горнице было слишком людно, шумно и суетно, а отвыкших от людей за время дальней дороги путников это сильно угнетало.

Корч все понял, велел своим принести родам еду на верх, а потом отвел Шыка в сторонку.

- Слушай, Костяная Игла, хочу я поведать тебе кое-что... Когда вы спали, пришли в Дом с полудня двое хуров, ты знаешь их племя...

Шык утвердительно кивнул, и Корч продолжил:

- Хуры говорят, что горы, где живет... вернее жило их племя, и которые сами они зовут Ур-ан-аг-алас...

- Горы, Которые Спят! - кивнул Шык.

- Вот именно! Так вот, хуры утверждают, что спящие горы проснулись!

- Как - проснулись? - удивился Шык.

- Хуры говорят, что горы ходят ходуном, из них валит дым, и течет жидкий огонь, который сжигает все на своем пути! Слыхал ты когда нибудь о подобном?!

- Не-ет!.. - не очень уверенно покачал головой волхв: - А не с хмельного меду наплели хуры про это? Может, дурачат они нас?

- Вряд ли... - печально ответил Корч: - Хотя у их племени и дурная слава, но тут они не врали. Племя хуров решило переселиться подальше от проснувшихся гор. Их шаман сказал - если горы могут спать и просыпаться, как живые существа, значит, они могут и ходить, ну, или ползать, по земле, значит, им нужна пища, и племя хуров не хочет быть этой пищей и нужно искать другое место, чтобы вбить столбы своих хижин...

- Хуры не хотят быть пищей, а я не хотел бы, чтобы хуры стали соседями родов, уведи их Влес подальше от наших земель! Но вести твои, Корч, зело важные, благо земное и небесное дарю я тебе за них и Веду сообщу обязательно!

На том расстались, и Шык поднялся в комнату, где Луня, засветив несколько лучин в поставцах, разбирал дорожные мешки, рассматривая одежу, не надо ли где чего залатать, подрубить, чтобы не махрилось, как-никак, после завтра - Загорье!

* * *

Выехать решили затемно, чтобы до ночи успеть до арской заставы у подножья Перевала, ну, а заодно - и не затягивать прощание с гостями Дома.

- Мыслю я, Луня, каждый тут захочет на дорожку нам слово доброе сказать, одарить чем ни есть, и мы с тобой лишь к полудню выберемся... Так что давай, вечеряем и спать. - сказал Шык, когда внук Корча принес корчаги с едой.

Пока ели, Луня все думал о стриженой внучке Хозяина. Наконец, он решил, что во что бы то ни стало должен увидеть её сегодня. Должен, обязан, иначе... Иначе - все!

- Дяденька, Хозяина упредить надо, чтобы разбудил нас. - глядя в сторону, чтобы волхв не прочел по глазам, что он лукавит, сказал Луня: - Я схожу, мигом обернусь...

- А? - встрепенулся волхв, отвлекаясь от каких-то своих мыслей: - Да, иди, да давай мухой - спать пора...

Луня стремглав, чтобы Шык не заметил вдруг ни с того, ни с сего запылавших щек, выскочил за дверь, сделал несколько шагов и замер у резных дубовых перил галереи, жадно рассматривая в сидевших за столами и ходивших по всей горнице внизу людей.

Там было дымно. Горели факела по стенам, на столах плясали огоньки масляных ламп. Гости ели, пили, разговаривали, у большого, крытого камнем очага двое, смуглый джав и громадный, одетый в шкуры великан неведомого Луне племени, тягались на палке, кто сильнее. Вокруг толпой стояли подначивающие зрители.

Проворно сновали меж людей Корчевы родичи, вот и рыжая толстуха, что подносила им утром, вот ещё какая-то незнакомая Луне женщина, вот пробежал быстроглазый белоголовый внук Корча... Где же, где же, во имя Лады, стриженная?!

Сказать по правде, Луня понятия не имел, о чем, и главное, как он будет разговаривать с внучкой Хозяина. Родский язык из всей хозяйской семьи знал, похоже, только один Корч, да и не подойдешь же к приглянувшейся девке, не скажешь: "Здравствуй, голубка, пойдем-ка на сеновал, поворкуем!"? Что делают по полатям, печам да сеновалам парубки с девчатами, Луня знал давно, иной раз с парнями постарше на рыбалку в ночь пойдешь, так такого наслушаешься - страсть стыдобищная! Но вот самому Луне и целоваться-то с девкой ещё ни разу не пришлось - с "журавелем" те, что постарше, гулены, да вдовы-вековухи делов иметь не хотели, им мужик нужен, а не робкий отрок, у которого и бороденка-то ещё не проклюнулась. А с ровесницами-хохотушками не до целований, все на подначках да подковырках...

Тут Луня заприметил Хозяина. Корч сидел в самом темном углу, за крайним столом, в одиночестве. Перед ним на столе возвышался диковенной формы кувшин и небольшая чарка. Казалось, Хозяин дремлет, откинувшись на покрытую мохнатой барсовой шкурой спинку скамьи.

"Подойду, спрошу!", - в отчаянии решился вдруг Луня: "Не погонит же он меня!".

Проворно сбежав по ступеням вниз, Луня бочком-бочком, стараясь не привлекать к себе внимания, скользнул вдоль всей горницы к столу, за которым сидел Корч, и замер за спиной Хозяина.

- Садись, гостенек дорогой, не вместно стоять тебе в углу! - негромко проговорил Корч, не поворачивая головы. Луня от неожиданности чуть не подпрыгнул - вот те на! У него что, глаза на затылке?

- Благи дарю тебе, дяденька! Не хотел я, значит, чтобы эта... Ну, глазели чтоб на меня, как днем седня...

Луня присел на краешек скамьи, взглянул в блеснувшие из-под бровей глаза Хозяина, и осекся, заробев. Как сказать-то? Где, мол, внучка, повидаться хочу? А Корч в ответ скажет - у неё суженый есть, чего тебе с ней видаться? И все, ходи назад, Луня-Журавель!

- Когда завтра гости дорогие в путь собираются? - улыбнувшись, спросил Корч, одновременно делая кому-то в глубине горницы знак рукой.

Луня тут же про себя обозвался моховым пнем. Ведь чуть не забыл о поручении Шыка, была бы потом, утром, от волхва выволочка, когда б проспали!

- Э-э, дяденька, я ж за тем и пришел! Затемно мы тронемся, Шык и просил тебя стукнуть нам в дверь, чтобы не проспали, значит. И эта...

Что "эта" - Луня сказать не успел, а просто так и застыл с окрытым ртом - к столу легкой походкой, крутя кожаным подолом сарафана вокруг стройных бедер, подошла стриженная Хозяева внучка, принесла вторую чарку и ендовушку с медом - для него, Луни...

Корч только глянул на парня, усмехнулся в пышные седые усы, и солидно пробасил:

- Гость дорогой, не откажи отведать угощения - меда травяного, не на хмель, на здоровие и крепкий сон?

Луня судорожно сглотнул, а перед глазами стояло точеное лицо, глубокие, чем-то неуловимо напоминающие Гамаюновы, глаза, озорная усмешка, тонкая длиная шея...

- Я... Я с удовольствием... приму... Хозяина... уважаемого предложение... - только и смог вымямлить Луня, коряво и косноязычно, чувствуя при этом, как щеки его заливает макового цвета румянец.