Эллис Питерс - Проклятье фараона

Зато все это в изобилии, чтобы не сказать в излишке, увешивало спутницу юной красавицы. Экстраординарная внешность второй леди достойна не менее подробного описания. Мадам была на целую голову выше дочери и как минимум... гм... втрое толще. Льняной наряд а-ля царица Египта давно утратил первозданную белизну и приобрел сомнительный серый оттенок. Аляповатое ожерелье из стекляруса тщетно силилось прикрыть изрядный бюст и с тем же успехом имитировало драгоценности великих фараонов. На гигантских ступнях каким-то чудом держались легкомысленные сандалии, предполагаемую талию кокетливо обозначал расписной пояс, а на голове колыхалось чудовищное сооружение из смоляных волос с массой цветочков, перышек и медных побрякушек.

Я исподтишка ткнула Эмерсона локтем в бок.

- Посмей только выдать хоть слово из тех, что пришли тебе в голову...

- Молчу, молчу. - У него подозрительно тряслись плечи. Голос супруга мне тоже не понравился.

- И нечего хохотать! - прошипела я на всякий случай.

В ответ раздался булькающий клекот.

Мадам Беренжери промаршировала к нам, волоча за собой дочь. При ближайшем рассмотрении башня на голове экстравагантной особы оказалась париком вроде тех, что носили древнеегипетские модницы. Это уродство, слепленное из конского волоса, да еще в сравнении с естественными мягкими локонами Мэри, у любого могло вызвать хохот. Если бы слезы не душили.

- Это я! - с драматическим придыханием возвестила мадам Беренжери. Контакт состоялся! Мне дан знак! Теперь я в силах вынести несколько часов без духовной поддержки.

- Прелестно. - Леди Баскервиль хищно улыбнулась, как будто собираясь вонзить острые белые зубки в горло нежданной гостьи. - Мэри, дитя мое, рада вас видеть. Позвольте представить... Профессор Эмерсон. Миссис Эмерсон.

Губы Мэри дрогнули в застенчивой улыбке. Я была очарована милыми, чуть старомодными манерами девушки. Уж и не знаю, где она получила воспитание, но точно не в обществе матери. Приступ неуместного веселья Эмерсона, слава богу, прошел; во взгляде, остановившемся на Мэри, светились восхищение и сочувствие. Может быть, юная красавица с лицом египетской царицы напомнила ему несчастную Азизу?

Не дожидаясь, когда ее представят, мадам Беренжери сама пошла на штурм. Нацелила мощный бюст на Эмерсона и с неслыханной фамильярностью уцепилась обеими руками за его локоть. Я вообще-то ничего не имею против окрашенных хной пальцев, но хотелось бы, чтобы они были поизящнее и почище.

- Ну нам-то церемонии ни к чему, профессор, - заголосила она, да так оглушительно, что обернулись даже те посетители, которые из вежливости отвели глаза при ее появлении. - Ах, профессор... Вернее... Могу я звать вас Сет-нахте?

- С какой это стати, черт возьми? - изумился Эмерсон.

- О-о-о! Не помните?! - Ростом мадам почти не уступала моему мужу, к тому же придвинулась так близко и дышала так яростно, что у него волосы встали дыбом. - Не всем дано помнить, кем они были в прошлых жизнях. Но вы-то... Я была царицей Та-весерет, а вы - моим возлюбленным!

- Ничего себе! - Эмерсон попытался выдернуть руку. Не тут-то было. Мадам прилипла намертво, силой же ее бог не обидел.

- Мы правили в древнем Васете! - не унималась мадам Беренжери. - Но сначала... сначала мы убили Рамзеса, моего никчемного мужа!

Эмерсона бесят исторические ошибки.

- Позвольте, - возмутился он, - уж Рамзес точно не был мужем Та-весерет, а что касается Сет-нахте, то нет никаких свидетельств его связи с...

- Убили! - возопила мадам Беренжери. Эмерсон отшатнулся. - Убили! И искупали этот грех все доследующие жизни! Но наша страсть... Ах, Сет-нахте! Как мог ты забыть?!

Клянусь, век буду веселиться, вспоминая то выражение лица, с которым Эмерсон разглядывал предмет своей древнеегипетской страсти. Но в тот момент мадам уже начала действовать мне на нервы. Поймав умоляющий взгляд мужа, я решила вмешаться.

Без зонтика я никуда не выхожу. Полезнейшая вещь, читатель, примите на вооружение! У меня их целая коллекция. Рабочий, например, - внушительных размеров, из прочного черного бомбазина, со стальным наконечником и массивной рукоятью. На встречу с леди Баскервиль я прихватила зонтик в тон платью, с виду вполне дамский и элегантный, но в умелых руках способный превратиться в грозное оружие. Эту вещицу я ненароком и уронила на слоновью ножку. Мадам Беренжери взвизгнула и отпустила руку Эмерсона. А нам с зонтиком только то и требовалось.

- Ох, простите! Я такая неуклюжая!

Вот когда мадам удостоила меня взглядом!

Обведенные черной тушью дряблые веки придавали ей трагический вид человека, перенесшего хорошую трепку. Да и сами глаза производили незабываемое впечатление. То ли бледно-голубая, то ли грязно-серая радужная оболочка почти сливалась с белками. Зрачки крохотными злыми точками плавали в мутном желе. Словом, более отвратительное зеркало души трудно себе представить. А пронзительность и ядовитая интеллектуальность взгляда не оставляли сомнений, что, во-первых, я нажила себе врага, а во-вторых, что в фокусах мадам таится некий загадочный расчет.

Воспользовавшись удобным моментом, леди Баскервиль напомнила об ужине, жеманно протянула руку Вандергельту, а я подхватила под локоть злополучного любовника Та-весерет (бедняжка все еще ошарашенно хватал ртом воздух). Саму же царицу оставили на попечение дочери, так что дамам пришлось замыкать процессию. В обеденной зале нас уже ждал накрытый стол, из-за которого и возникла очередная заминка. Стоит ли уточнять, кто оказался в центре внимания?

- Шесть приборов! - фыркнула мадам Беренжери, грузно плюхнувшись в ближайшее кресло. - Разве Мэри не предупредила вас, леди Баскервиль, что я жду к ужину своего юного поклонника?

Заявление из разряда тех, от которых у собеседников отпадают челюсти. Что, собственно, и случилось. Мертвенно-бледная от ярости, леди Баскервиль кивком подозвала метрдотеля. Пока она отдавала распоряжения, я не стала зевать и вопреки всем правилам усадила Эмерсона между собой и хозяйкой. Вандергельту ничего не оставалось, как занять место рядом с мадам Беренжери. Своим появлением мадам смешала нам все карты - то бишь нарушила симметрию компании, так что за столом оказалось неравное количество дам и джентльменов. Кресло, пока еще пустующее в ожидании "юного поклонника", втиснули между мной и мисс Мэри. За суматохой с местами я как-то упустила самое главное и даже не поинтересовалась - что за птица этот кавалер мадам Беренжери? Можете представить мое изумление при виде знакомых веснушек, широченной улыбки и пылающей ирландской шевелюры!

- Приношу глубочайшие извинения, леди Баскервиль, - расшаркался мистер О'Коннелл. - Дела задержали. О-о, какое счастье! Сколько друзей за одним столом! Это мое место? Благодарю, благодарю, о лучшем не мечтал, и точка! Он уселся в свободное кресло и закрыл наконец рот - только для того, чтобы снова рассияться до ушей.