Дмитрий Скирюк - Парк Пермского периода

— Давай в зоопарк сводим, — предложил я. — В зоопарке интересно.

— Интересно, когда это там было интересно? Да и холодно уже.

— Тогда в акватеррариум. Змей посмотрим, рыбок… крокодила… У меня там друг работает, Сашка Райзберг. Расскажет, покажет.

— Можно на выставку сходить, где камни.

— Это куда? Какие камни? В палеонтологический музей, что ли?

— Биолух несчастный… — Кабанчик поперхнулся сигаретным дымом. — С ума сошел? Поделочные камни! Цацки всякие. Бабы это любят.

— Так уж лучше в галерею… Камни у нас в любом магазине. Да и чего там смотреть? «Селенит, кальцит, ангидрит», — передразнил я их рекламный слоган.

— Еще змеевик есть…

— Змеевик? Это который в самогонном аппарате?

— Блин! Это камень такой!

— Но все равно, — отмахнулся я. — Их только подмастерьям дают обрабатывать, а те и рады стараться. На полках одни подсвечники, ежики, да пасхальные яйца. А хороший камень и работа стоят ой как дорого.

Однако в первый же день все планы полетели к черту: мы с Серегой совсем забыли, что «Кама» прибывает в шесть вечера. Ее в Перми даже так и прозвали: «Кама-с-вечера». Про какую-то программу, культурную или некультурную, думать уже поздно — после поезда человек мечтает только о горячей ванне, нормальной еде и твердой земле под ногами.

Ленка здорово изменилась. Я запомнил ее длинноволосой застенчивой девушкой в очках и был изрядно удивлен, когда после долгого ожидания меня окликнула какая-то незнакомка. Во-первых, Ленка похудела. Во-вторых, подстриглась под мальчишку. А в-третьих сменила очки на контактные линзы, от чего ее взгляд стал каким-то наглым и растерянным одновременно. Я, впрочем, тоже был хорош — отпустил бороду и забыл человека предупредить, а Ленка полчаса ходила вкруг да около, присматриваясь. Мы пообнимались, похватали ее вещи и, недолго думая, поехали к Кабанчику, который обещал ей выделить отдельную комнату.

— Сестра в отпуск уехала, — пояснил он. — Ты надолго?

— Дней на пять.

С Кабаном одна проблема — дома у него хроническая нехватка еды, в холодильнике лежат обычно только соль и макароны (иногда еще водка, почему-то всегда початая). Мы зашли в гастроном, купили сыру с колбасой, каких-то печений, шоколадок… Разорились, короче. Естественно, взяли вина и много-много разных йогуртов и фруктов: Ленка на своей Чукотке истосковалась по дешевым витаминам. Дома накрыли стол, разговорились. В основном рассказывала Ленка, показывала снимки, зарисовки. Мы тоже не остались в долгу. Рассказывала Лена замечательно, а уж как слушала… После третьей бутылки нас с Серегой тоже стало тянуть на откровенность — захотелось похвастаться своими героическими похождениями, — ну, помните, про бабушек и мотоциклы эти… Не решились. Вместо этого заспорили сначала о камнях, потом вдруг почему-то о пещерах. Камни, как оказалось, Ленка любила до самозабвения, пещеры — не очень.

— Во! — Кабанчик хлопнул себя по лбу так, что остался красный отпечаток. — Как же мы раньше не додумались! Съездим в Кунгур — там же пещера эта… ледяная, Кунгурская. Самое то! Поехали, а?

— Можно, — неуверенно согласился я. Идея и впрямь была неплоха. — Почему бы нет?

Ленка, однако, предложение встретила без особого энтузиазма.

— Да чего я там не видела? — пожала она плечами. — У нас на Чукотке в каждом поселке ледник в сопке вырублен.

— Д-для чего?

— Для мяса. Некоторые очень большие, просто громадные. Тоже, в общем, пещера. Лед и лед. Чего на него смотреть?

— Не скажи, не скажи! — Кабанчик подался вперед, опрокинул стакан и с пьяной многозначительностью покачал пальцем у Ленки перед носом. — Я там, помню, в детстве был. Обалденно красиво! Гроты, сосульки, озера…

Он распинался перед ней минут примерно пять, все больше впадая в пьяную патетику, вертел руками, обрисовывая в воздухе какие-то гроты-сосульки, пока Лене не наскучило. Она зевнула, отодвинула тарелку и решительно встала из-за стола.

— Ладно, — сказала она, — давайте спать. А то у меня с этими часовыми поясами все перепуталось, устала, как не знаю, кто… Сереж, где комната?

Я спьяну не сразу понял, о каких поясах она говорит: мне представилось что-то вроде громадных наручных часов недлинном ремешке, которые носят на поясе. Пока я соображал, что к чему, Серега уже все Лене показал, отбуксировал ей в комнату оба чемодана и теперь порывался лично постелить ей постель.

— Там белье в шкафу, на полке, — бубнил он, — я сейчас покажу где…

— Спасибо, я сама найду. Спокойной ночи!

Она вытолкала Серегу в коридор и прикрыла за ним дверь.

Мы кое-как собрали и свалили в раковину грязную посуду и тоже стали располагаться на ночлег. Я долго путался в холодных трубках раскладушки, куда-то падал, что-то ронял, пока наконец не улегся.

— Свет гаси, — пробубнил Серега из-под одеяла.

Я погасил. Лег опять. Услышал, как Ленка выбралась в ванную и пустила воду, и как Серега ворочается и скрипит матрасными пружинами. (Между нами, Кабанчик западает на всех девчонок, и Ленка — не исключение.)

— Классная девчонка, — сказал он куда-то в темноту. — Скажи, ведь правда классная?

— Угу.

— Жаль, что она так ненадолго. Скажи, ведь правда жаль?

—Угу.

— А вот если бы…

— Спи, а то подушкой задушу, — пообещал я, и Серега послушно затих.

Я уже основательно задремал, как вдруг из коридора донесся истошный женский визг — настоящий первобытный вопль ужаса. Хмель слетел с меня вместе с одеялом, я вскочил в чем был, заметался, схватил в темноте что-то тяжелое (как оказалось, то была гантель) и ринулся в коридор на помощь.

И остолбенел.

Прямо на меня, распространяя вокруг себя мертвенно-бледное зеленое сияние, ползло какое-то чудовище. Впрочем, какое там ползло! Бежало, топало, неслось, загребая когтистыми лапами! И не сказать чтобы оно было уж очень большим, просто выскочило мне навстречу так неожиданно! И этот его свет… Я просто голову потерял. Навек запомню эту картину! Было видно, как Ленка в ночной рубашке, с зубной щеткой в руке и полотенцем в другой медленно сползает на пол по стене. Я заорал, подпрыгнул, попытался ткнуть зеленую тварюгу гантелью, промахнулся и упал. Чудо проскочило у меня между ног и удрало на кухню.

В таком виде Серега нас и застал, когда наконец добрался до выключателя. Ленка лежала без чувств. Зато меня они переполняли.

— Ну ты, сволочь, — мрачно сказал я, — ты чем ежа покрасил?!

— Кра… краской… — растерянно ответил тот, обалдело таращась на Ленкино тело. — А что?

— Что? Я тебе сейчас покажу «что»! Какой «кракраской»?!

— Светящейся… ну этой, как ее… люминесцентной. — Кабанчик сделал неопределенный жест руками и пояснил: — Чтоб в темноте не наступить. Да ты не бойся, — сбивчиво затараторил он, — у меня их целый маркеров набор, они безвредные, мне дядька из Америки привез. Пахнут и светятся…