Джон Уиндем - Золотоглазые

— Э… ничего. Может, мои подсчеты никуда не годятся, — сказал он.

— Мой совет тебе: поменьше считай, понял, а?

Коротышка сник.

— Что ж. Я так и сделаю.

Верзила оглядел каюту.

— О’кей, начнем, — сказал он.

Все притихли. Они смотрели на него смущенно и заискивающе. Они нервничали. Один или двое тихо грызли ногти. Вперед опять выступил высокий парень. Он взял шлем от скафандра, перевернул и поставил на стол. Потом равнодушно сказал:

— Будем тянуть. Каждый из нас возьмет одну бумажку и будет держать ее, не раскрывая, пока я не дам знак. Не раскрывая. Дошло?

Все кивнули. Все, не отрываясь, смотрели ему в глаза.

— Отлично. Одна из бумажек в шлеме помечена крестиком. Рей, я хочу, чтобы ты сейчас пересчитал бумажки и убедился, что их там девять.

— Восемь, — сказала Алиса Морган.

Головы повернулись к ней, будто их дернули за веревочку На лицах было написано такое удивление, словно они только что услышали крик горлицы. Под взглядами Алиса несколько смутилась, но выдержала их стойко. Бескровный рот превратился в прямую щелочку. Человек, руководивший процедурой, внимательно изучал ее.

— Так-так, — протянул он. — Значит, ты не хочешь принять участия в нашей маленькой игре!

— Нет, — сказала Алиса.

— До сих пор ты была с нами на равных, но теперь, к сожалению, мы попали в такую ситуацию, когда ты больше не желаешь.

— Нет, — призналась Алиса.

Он поднял бровь.

— Может, ты собираешься взывать к нашему благородству?

— Нет, — сказала Алиса снова. — Я считаю вашу, так называемую игру, нечестной. Тот, кто вытянет крест, умрет, не так ли?

— Про боне публико, — сказал верзила. — Прискорбно, конечно, но увы, неизбежно.

— Но если я вытяну, погибнут двое. И вы называете это справедливостью? — спросила Алиса.

Мужчины смутились. Алиса ждала.

Верзила обдумывал ее слова. В первый раз он растерялся.

— Ну что, — проговорила Алиса. — Разве не так?

Один из сидящих заметил:

— В философии вопрос о том, когда именно человек обретает личность, индивидуальность или душу, до сих пор остается спорным. Некоторые придерживаются мнения, что до тех пор, пока тела не разъединены…

Его резко оборвал раскатистый бас верзилы.

— Думаю, что лучше предоставить этот вопрос теологам, Сэм. На мой взгляд, он достоин мудрости самого Соломона. Но все сводится к тому, что миссис Морган требует, чтобы ее освободили от жеребьевки, войдя в ее положение.

— Мой ребенок имеет право жить, — сказала упрямо Алиса.

— Мы все имеем право жить. Все хотим жить, — проронил кто-то.

— Почему бы тебе… — начал кто-то, но его вновь забил раскатистый голос.

— Ладно, джентльмены. Давайте соблюдать все формальности. Я за демократию. Мы проголосуем. Вопрос стоит так: либо вы решите, что требование миссис Морган правомочно и имеет силу, либо ей придется попытать счастье на общих основаниях. Так…

— Минуточку, — сказала Алиса твердым голосом, которого от нее не слышал еще никто из присутствующих. — Прежде чем вы проголосуете, лучше выслушайте меня. — Она огляделась вокруг, желая убедиться, что ее слушают все. Их изумление возрастало все больше. — Во-первых, сейчас я важнее любого из вас, — сообщила она просто. — Нет, не надо смеяться. Так оно и есть. И я объясню, почему.

Она сделала паузу.

— До того, как сломалось радио…

— Ты хотела сказать, до того, как его сломал капитан, — поправил кто-то.

— Пусть так. До того, как оно стало бесполезно, — согласилась она. — Капитан Винтерс был в постоянном контакте с домом. Он регулярно туда посылал сообщения о нас. Особенно новости, которые запрашивала обо мне пресса. Женщины, а тем более женщины, оказавшиеся в необычной ситуации, всегда возбуждают повышенный интерес. Он говорил, что обо мне писали в заголовках: "Молодая женщина в обреченной ракете", "Космическая авария — тяжкое испытание для женщины" и все в том же духе. И если вы забыли, как подают подобные материалы наши газеты, то я вам напомню. Представьте себе передовицы типа "Преодолев чудовищное расстояние, заживо погребенные в космическом склепе, одна женщина и пятнадцать мужчин теперь беспомощно кружат на орбите Марса…"

Вы, мужчины, представляетесь всему миру теперь неуклюжими и мелкими, как и весь этот корабль. Я же — женщина, и мое положение сразу становится романтичным, ведь я молода, красива, очаровательна… — ее исхудавшее лицо тронула кривая усмешка. — Я героиня…

Она остановилась, дав вникнуть в суть сказанного, затем продолжила:

— Я была героиней еще до того, как капитан Винтерс объявил им, что я беременна. Но после этого я стала настоящим феноменом. Они постоянно требовали интервью у моих родителей и друзей, у всех, кто меня знал. И теперь бесчисленному количеству людей известно, что со мной приключилось. Они постоянно интересуются мной. И тем более интересуются моим ребенком, которому впервые суждено родиться в космическом пространстве.

Ну что, теперь вы понимаете. У вас есть готовая легенда. Боуман, мой муж, капитан Винтерс и остальные с риском для жизни пытались исправить бортовые двигатели. Произошел взрыв. И их выкинуло в открытый космос.

Это может пройти. Но если я с ребенком или наши тела исчезнут бесследно, тогда вам придется отвечать. И что же вы скажете?

— Она вновь оглядела собравшихся. — Ну что вы скажете? Что я тоже снаружи чинила бортовые двигатели? Что я покончила с собой, умчавшись в открытый космос на ракете?

Только представьте. Мировая печать горит желанием узнать обо мне все досконально — и потребуется чрезвычайно правдоподобная история, чтобы как-то уладить случившееся. А если что-нибудь сорвется — думаю, вам придется очень туго.

Да, черт побери, у вас не останется ни малейшего шанса. Вас повесят или поджарят. Всех, одного за другим, если не успеют линчевать раньше…

Когда она кончила говорить, в каюте установилась гробовая тишина. На лицах застыло удивление, будто на каждого напала мелкая злобная собачонка. Мужчины лишились дара речи.

Минуту или около того верзила сидел, погрузившись в размышления. Затем он поднял глаза и задумчиво потер щетину на своем заострившемся подбородке. Потом обвел взглядом собравшихся и остановился на Алисе.

— Мадам, — пророкотал он, — возможно вы нас здорово надули. — Он отвернулся. Но мы еще успеем все взвесить до следующей встречи. А пока, Рей, восемь бумажек, как велела леди.

— Это он, — сказал человек, глядящий на экран из-за плеча шкипера.