Неправильное царство - Антон Толстых

Удивляюсь, как в семейных проблемах своей президентихи они не обвинили руфских. Питкин-Пыткин небось в неё втрескался, раз дружит не с нами. А тевтонский канцлеришка с тараканьими усами, кои он по недоразумению полагает мушкетёрскими? Его именем галлы нарекли мост в Париже, воочию видим пример европейской палаты номер шесть.

«Понимаю Францию и Германию, по-другому не могли. А про Питкина и Дюбуа у вас полная ерунда», — исходил со стороны всё тот же голос. Наша девица не слушала. Настойчивый министр продолжал:

— А лягушки, которых эти коварные садисты не только едят, но и надувают?

Елена почувствовала отвращение к Арсену.

— Веrноподданные, зrите самую честную газету. Свежий выпуск! — крикнул Гортов. Пальцы крепко сжимали издание «Правдивого гражданина».

Министр Ардалионов взял государев печатный орган и зачитал статью с интонациями трагика:

— На минувшей неделе один подлый англичанин наступил шотландцу на ногу. Англичанин отличался неимоверной тучностью, вследствие чего шотландец остался без ступни. Второй англичанин обещал валлийцу чай с молоком, но по собственному коварству подменил молоко негашёной известью.

Толпа ахнула и в неистовстве крикнула: «СОБАКИ!!!». Результат превзошёл все ожидания сотрудников. В ближайших домах раздался звон стекла, кошки и вороны разбежались-разлетелись кто куда, из переулков слышались вопли из-за неожиданного шума, а фонари тоже разбились. Елену наполнила гордость за наших.

«Про своё царство слабо?» — девушка совсем уже не слушала незнакомого парня в картузе, которого признала придурком.

Министр печального образа оригинальничал:

— Повторим верные слова патриарха. Да ниспошлёт всеблагой и милосердный Господь на Англию и остальную Европию мириады голодных крыс, дабы их от вражьего мяса зверски пучило. Когда речь идёт о Германии, грех не вспомнить строки из поэта Георга Гервега, единомышленника Маркса. «Куда ни глянет око, всюду шпик да прокурор».

Парень в картузе посмеивался: «Вы страну не перепутали?».

— Почему европейские недоумки постоянно вводят против нас ограничения и вечно выдвигают ультиматумы? Они все поголовно политические кокотки.

— Зато мы не такие, мы наrод зело пrавославный.

Незнакомый несогласный не сдавался: «Ничего себе бревно в глазу! Ильичу таскать не перетаскать». Елена решила, что ей послышалось. Много времени прошло после встречи с альтернативным полу-Лениным (у него даже отчество отличается), а ещё не отошла.

Старшему сотруднику повстречался Вилкин, церковнослужитель с глазами горемычного. А по совместительству наш агент (в контактах с ними Служба обходилась без кураторов). Прилагательное «горемычный» Елена посчитала бы лишним. Нечего ему главу империи недолюбливать.

Елену фамилия «Вилкин» поначалу забавляла: вспомнила, как в детстве играла в Space Quest (где героя звали Вилко). Да и «Петров» у неё ассоциировался с актёром. Сейчас всё серьёзно.

Надёжно отдалились от посторонних. Осведомитель со впалыми щеками доложил личные наблюдения:

— Не разумею, почему господин Зенонов и прочие стали «царевичами», если они не родня царю, а его старые друзья. Почему их взрослых сыновей, молодых и здоровых, не отправили на Сатисфакцию? Нельзя и всё. Возразишь — получишь срок за противление царской и Господней воле.

«Где Шеф таких строптивых набрал?» — удивилась Елена.

— Вчера господин Гортов на время вернулся к иерейскому служению. Таково его наставление пастве: «После молитвы на сон грядущий все ложитесь в постель, закрывайте глаза и думайте об Англии». Скептик осведомился: «Почему про Англию, а не про своё родное царство?». Ответ: «А по сопатке, сын мой?».

Вилкин оглянулся с опасением в глазах.

— Позвольте, госпожа Боброва, я покажу закуток. Вы назовёте его социальной сетью для бедных.

Заинтригованный Шеф, ему невидимый, быстро забормотал, а Елена старалась не подавать виду.

Агент почти не преувеличил. Рядом со знакомым садом они обнаружили крепкий сарай. Внутри на крючках висели дощечки, которые нужно было заполнять репликами и добавлять к уже имеющимся. Наша сотрудница встречала нечто подобное (со стенами) у Джанни Родари.

Пост начинался с дерзкой картинки, которую мы описывать не станем. Не забываем о странном правописании.

«• ЗАВИДУЮ ТѢМЪ, КТО ДÔЖИВЕТЪ ДÔ НОВЫѦ ВЛАСТИ.

•• ТЫ ПАНЪ? ИЛИ ШПIОНЪ?

••• Ѧ ÇВОЙ И ÇÔЗНАТЕЉНОЙ. Â ВАША БАШКА, ÇУДАРЬ, НÂЧИНЕНА ГАЗЕТАМИ.

• ГЛѶКЕРIЮ ВЪ ПРАВЯЩIѦ ЦАРИЦЫ! ÇЪ ДЕМОКРАТIЕЙ И КОНСТИТУЦIЕЙ!

•• ЗАЧЕМЪ?!

••• ТѢБЕ НÊ ПОНЯТЬ, ХОЛУЙ.

••• NON COMMENTAIRES.

• „АХЪ! ВЪ РОѲIИ ДАЖЕ ЗВѢЗДЫ ÇМОТРЯТЪ ÇЪ НѢБА ÇКВОЗЬ РЕШЕТКИ“ МАКСИМЪ ГОРЬКIЙ.

• „ДОВОЉНО ЖИТЬ ÇЪ БУРБОНОМЪ, ÇЪ ЦАРСКОЮ ДОЧЕРЬЮ ÇТЕРВОЙ. ПРАВДѪ НАРОДѪ РÂЗТРЕЗВОНИМЪ. ЛѢВОЙ! ЛѢВОЙ! ЛѢВОЙ!“ ВОЛОДѦ М.

• ПРОСТИ, ЦАРЬ ПЕТРЪ, МЫ ВСЕ ПРÔ…АЛИ»

— Скоро эту гадость заблокируют… — задумалась Елена, она поняла меньше половины (особенно смущало авторство предпоследней реплики).

— И не говорите. Перейдём к музыке, к ней причастны Небесные.

Из ниши выглядывали грампластинки и игла (радости-то сколько для любителей ретро).

— Оригинал пел тёзка Онегина и однофамилец убийцы Лермонтова.

Раздалась знакомая мелодия. «Преданность кнуту — газет творенье. Преданность кнуту — вражды круженье. Радости свои мы…». Шеф велел заткнуть уши, что старшая сотрудница и сделала. Только убрав руки, она услышала конец припева: «…но вам всем назло ему я верю. Верю в дребедень от кнопки первой, кнопки номер два в своём бреду».

Вилкин покосился на собеседницу с поведением, ему непонятным. Что поделаешь, агент продолжал:

— Здесь оригинал пел тёзка горбатого дворецкого и князя Игоря.

Елена по приказу сделала себя глухой и ограничилась припевом: «…Мы вожди, вожди, вожди. Царь оставил прогресс позади. И теперь у страны впереди вожди, вожди, вожди. Мы вожди, вожди, вожди. Царь оставил прогресс позади. И теперь у страны впереди вожди. Вожди».

— Третьим будет тёзка Некрасова и Лобачевского, друг царька.

Она невольно улыбнулась, когда услышала мелодию «Любэ» на балалайках. «Не валяй дурака, о, мерзкий царь! Уходи, ерепениться брось. Что вассал, что столица — два берега: драки, шваль, шелупонь и авось! Драки, шваль, шелупонь и авось». Елене снова пришлось совать пальцы в уши, чтобы ей досталась только одна строфа: «…поскребёшь, а внутри татарва. Эх, корона рофизма презренного, с имперьялизмом ты была не права! С имперьялизмом ты была не права».

На все три пункта сердитый Шеф отреагировал своей обычной фразой:

<<Они страдают анахронизмом и воспалением пародийности>>.

Снаружи опять надписи, на этот раз прямо на стенах. «ТѶРАНИШКА КРАСИТЪ ÇѢДИНѪ». Нечто похожее, с париком, Елена видела у того же Родари. Рассудила, что не зря Большую и Малую Итальянские улицы переименовали, да и две Грузинские тоже. Что это иностранцы позорят наших вождей?

Агент ещё упомянул незнакомца, который околачивался у Градца. С ним пообщался, а господин Гортов считал этого пролетария подозрительным. А едва речь зашла о кнуте для придворного секретаря, Елена заподозрила неладное. Ткнула бы Вилкина под дых.

— Боитесь? Вы наш осведомитель или кто? У нашего сотрудника кулаки будут покрепче моих. Эх, сюда бы Ульянина