Журнал «Если» - «Если», 2010 № 11

— Ты что, с ума сошел? Если я сниму маску, то умру!

— Токсиконам маски не нужны. И, кстати, обращайтесь ко мне на «вы»!

— На «вы»? С какой стати?

— У нас строгая иерархия, — пояснил токсикон, облизывая пальцы. — А поскольку я только что завербовал вас, то отныне вы мой подчиненный.

— Ах ты, молокосос! Я тебе покажу — «подчиненный»! — выпалил я, бросившись на парня.

Токсикон попятился и той же рукой, которой он доставал подзол из банки, одним рывком сорвал с меня маску. Я рухнул лицом вниз и, прежде чем потерять сознание, ощутил, как в мой рот льется струя жидкого каучука.

Мортелл продолжал брести, обессиленный и изможденный. Всё казалось слишком далеким и безвозвратно утраченным. Мир, каким он его знал в молодости, жена, Ортенсия, попытки покончить с собой, неизменно завершавшиеся неудачей, токсиконы… Нет, токсиконы были рядом. Всего в одном шаге…

Ему стало холодно. Когда трансформация завершится и он перестанет думать как обычный человек, а начнет мыслить подобно токсикону, то уже не будет чувствовать себя таким одиноким.

В голове вдруг возник странный образ, настолько абсурдный, что Мортеллу невольно стало смешно. Фантазия демонстрировала ему некий видеоролик о весьма своевременном пришествии инопланетян, желающих спасти человечество за минуту до конца света. В этом видении пришельцы обладали всей необходимой технологией, чтобы очистить и восстановить атмосферу и поверхность планеты. Они любили красоту, исповедовали безупречную мораль и были готовы пожертвовать собой ради сохранения жизни на Земле.

Мортелл потряс головой, чтобы прогнать навязчивые образы. Это оказалось так мучительно — представлять себе нечто подобное. Даже если бы такие инопланетяне существовали где-то во Вселенной, они не стали бы тратить время на помощь вымирающему виду существ, не способных излечить себя. Но они могли бы помочь токсиконам — ведь юная и неопытная раса этого вполне заслуживает…

За спиной Мортелла прозвучал далекий взрыв, приглушенный желеобразной пеленой, которая окутывала город. Значит, муж Ортенсии все-таки вернулся с динамитом и сумел взорвать дом. Вот неудача! Крах вновь окутывал Мортелла своим черным покровом.

Он вернулся к мыслям о пришельцах. Если бы они потребовали слишком высокую цену за восстановление планеты, он бы пожертвовал собой. Но что могло сохраниться на этой планете, кроме ядовитых газов, заражения и мусора?

Листовка на стене гласила:

БУДЬТЕ СОЛИДАРНЫМИ С ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ! СЖАЛЬТЕСЬ НАД БЕДНЫМИ МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ, КОТОРЫМ НЕВЕДОМО СЧАСТЬЕ БЫТЬ ТОКСИКОНОМ!

Не обращайтесь с ними плохо! Не используйте насилие по отношению к ним! Не питайте к ним презрение! Не унижайте их!

Помните, обычные люди — это наши прародители!

ТОКСИКОНЫ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ БУДУЩЕЕ, И ИМ ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЯ ПЛАНЕТА!

Токсикон привез меня в деревню, где жили такие, как он. Там меня научили всем способам адаптации и выживания, и женщина-отшельница ответила почти на все мои вопросы.

Токсиконы хохотали взахлеб, когда я сказал, что в этом месте смог кажется не таким густым. А потом они объяснили, что в действительности смог здесь еще гуще, чем в городе, но я уже прошел стадию трансформации и стал полноценным токсиконом.

Чтобы отметить мое вступление в их общину, они устроили вечеринку. Мы пели, плясали, лакомились подзолом и лантано-самариевой смесью.

Мортелл решил отдаться на волю судьбы. Любые мысли изнуряли его и лишь усугубляли депрессию.

В какой-то момент он споткнулся и рухнул на что-то мягкое. И почувствовал себя еще более несчастным, чем когда-либо в своей жизни.

Ощупав предмет под собой, он понял, что это чье-то опухшее лицо. Пальцы его наткнулись на зубы во рту лежащего — значит, обычный человек. Только мертвый.

— Мертвый?! — возбужденно вскричал Мортелл. — Значит, умереть все-таки можно?!

Воодушевившись, он забыл и о воображаемых инопланетянах, и о токсиконах, и даже об этой проклятой планете. Он поднялся на ноги и стряхнул с одежды приставшие нечистоты.

— Пока есть смерть, надежда остается! — крикнул он.

Перевел с испанского Владимир Ильин

Иллюстрация Андрея Балдина

© Sergio Gaut vel Hartman. Los contaminados. 2005.

Публикуется с разрешения автора.

Николай Калиниченко

Предел желаний

…Я, как дитя, играю пустотой,

Струящейся за каждою чертой,

За каждой гранью зримого пространства.

Я отворил в себе исток игры.

Я властен жечь и созидать миры.

Я различил в движенье постоянство…

Транспорт был огромен. За неделю кропотливой работы из обычного карьерного проходчика сделали сухопутный броненосец. Обшили борта стальными листами, устроили палубы для пассажиров, усилили каркас и заменили двигатель. В багряном полумраке вспыхнула сварочная дуга, особенно яркая на фоне темного корпуса.

— Пушки ставят, — сказал часовщик Менакер. — Ночью на тягачах привезли. — И потом добавил, словно оправдывался: — У меня бессонница, я видел.

— Пушки? — Надир Кулиев, худощавый светловолосый мужчина лет сорока пяти, удивленно посмотрел на старика. — Откуда в Тимирязеве пушки?

Часовщик пожал острыми плечами. Седая голова на тонкой шее качнулась туда-сюда, точно маятник. В больших круглых очках сверкнул отраженный свет.

Стражники подняли шлагбаум, и очередь двинулась к трапу. Беженцы медленно шли по улицам города. Мимо оставленных домов, мимо детских площадок и магазинов. За спинами уходящих гасли фонари.

Когда Надир услышал про корабль с Земли, то сначала не поверил — слишком зыбкой была надежда. Потом информация подтвердилась. Большой звездолет «Коперник» совершил выход из гиперпространства в районе их звездной системы, получил сигнал тревоги и отправился на помощь. В сотне километров от города на старый космодром опустился челнок. Люди радовались: вот-вот пришлют униботы — паковали вещи, забирали сбережения из банка. Весь день прошел в ожидании спасателей, а вечером перед тимирязевцами выступил хаким Алтарев. Он сказал, что космонавты не знают местных условий и что над пустыней боты не пройдут. Прорываться к челноку придется самим. Надир ждал восстания, но ничего подобного не случилось. Алтарева уважали.

Кулиев поднял голову к небу. Где-то там, скрытые завесой красной пыли, уже загорались первые звезды. Он полез в карман, достал пачку сигарет — все, что осталось от припасенного блока. Прочитал надпись «Тимирязевские особые», таясь неизвестно от кого, вытащил зажигалку. Этот маленький красный цилиндрик являлся пределом Надира, потолком возможностей, и в то же время недвусмысленно указывал на его место. Здесь, рядом с Менакером и остальными. А те, кто в пустыне… бог с ними. Бог… Мужчина глубоко затянулся и выпустил облако сизого дыма, отгораживаясь от настоящего.