Журнал «Если» - «Если», 2007 № 02

Они долго шли молча по знакомой улице. Миновав аптеку Майе-ра, где Сьюзен когда-то купила ему журнал с образцами одежды (теперь аптека тоже была темной и пустой), они остановились перед домом с высокой верандой, откуда вместе наблюдали за парадом по случаю Дня независимости. Медленно подняв руку, капитан Гротон коснулся теплой кирпичной стены.

— Я никогда не забуду людей, — сказал он, первым нарушив затянувшееся молчание. — Быть может, я ошибаюсь, но под конец начал чувствовать себя почти одним из вас. Иногда мне казалось, что если бы у меня было чуть больше времени, я мог бы быть счастлив здесь…

— Но это не помешало вам разрушить то, что нам дорого, — заметила Сьюзен.

— Нет, не помешало. Так уж сложилось, что я уничтожаю все, к чему прикасаюсь.

Если бы в его голосе прозвучал хотя бы намек на жалость к себе, Сьюзен, наверное, не на шутку бы рассердилась, но капитан просто констатировал факт.

— И куда вы отправитесь теперь? — спросила она.

Капитан заколебался.

— Сначала мне необходимо уладить кое-какие вопросы, возникшие в связи с моим пребыванием здесь.

Позади них хлопнула дверца машины, и капитан Гротон с беспокойством обернулся. Проследив за его взглядом, Сьюзен увидела остановившийся у тротуара армейский вездеход и широкую, приземистую фигуру уотессунца в черном мундире. Он стоял, скрестив на груди короткие обрубки рук, и смотрел в их сторону.

— Ваш водитель, кажется, начинает терять терпение…

— Это не водитель. Это мой конвоир. Я арестован.

Эти слова потрясли Сьюзен.

— Вас арестовали? За что?!

Гротон небрежно взмахнул рукой.

— Моему начальству не понравилось, как я исполнил это задание.

Сьюзен как-то сразу поняла, что он имеет в виду. Дело было вовсе не в том, что в Оканогган-Лип уотессунцам не пришлось прибегать к силовым методам.

— Вы хотите сказать… из-за этого? — Она жестом показала на его человеческое тело.

— Да. — Гротон кивнул. — Командование оккупационных сил крайне неодобрительно относится к подобным вещам. Мое дело будет рассматривать военный трибунал.

Должно быть, поняла Сьюзен, именно это он и хотел ей сообщить, когда просил о встрече.

— Но ведь вы добились успеха! — возразила она.

Гротон иронически улыбнулся.

— Это с какой стороны посмотреть. Впрочем, дело не в результате, а в методе… Мои командиры считают — под угрозой оказался один из самых важных принципов, на которых зиждется все существование нашей цивилизации. Мы не можем, не должны превращаться в тех, кого покорили. Наша история знает слишком много подобных случаев.

— У нас это тоже бывает. Не совсем так, как у вас, но бывает, — сказала Сьюзен. — Боюсь, ваше командование замахнулось на универсальный закон, с которым приходится иметь дело всем завоевателям.

— Как бы там ни было, они заглянули в будущее и увидели там уотессунских детей, играющих на школьных площадках таких городков, как ваш Оканогган-Лип. И эти дети были неотличимы от человеческих.

Сьюзен прищурилась. Она тоже представила себе эту картину.

— Разве это так плохо? — спросила она.

— Мне кажется, нет.

— Мне тоже так кажется.

Охранник в черном окончательно потерял терпение и решительно двинулся к ним. Сьюзен оглянулась на него и, взяв руку капитана в свои, крепко пожала.

— Мне очень жаль, что вас собираются наказать за нарушение именно этого табу.

— Я с самого начала знал, на что иду. — Гротон, в свою очередь, сжал ее ладонь. — И все же мне кажется… — В его голосе прозвучала удивительная смесь уотессунской решимости и человеческого негодования. — Все же мне кажется, что это несправедливо!

Именно тогда Сьюзен поняла, что победила. Победила, несмотря ни на что.

Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН

© Carolyne Ives Gilman. Okanoggan Falls. 2006. Печатается с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

Джерри СИГЕР

Война, которой не было

За давностью минувших лет и под их защитой легко вспоминать те дни добром. Шрамы поблекли, их уже не заметишь, если не присматриваться. Теперь я даже иногда бреюсь, а еще мне не приходится дергаться, когда на меня смотрят. И все же я предпочитаю носить бороду. Старые привычки живучи.

Поблекшие шрамы — единственное свидетельство того, что те события действительно произошли. Капризная память, милосердная в своей избирательности, больше не мучит: глядя в чужие лица на улице, я уже не ищу в них друзей. Даже сны прекратились — почти. Каждый день я прихожу в кафе, сажусь за свой столик на тротуаре, читаю газету и пью кофе. Это пустая жизнь без целей и амбиций. В ней нет тяги ни к приключениям, ни к самореализации. Сейчас мне этого довольно.

— У вас свободно?

Удивленно подняв глаза от газеты, я увидел у своего столика пожилого мужчину. Хватило одного натренированного взгляда, чтобы составить его описание: выше среднего роста, худощавый, темный костюм, длинный плащ, черный зонт, черные кожаные перчатки, аккуратно свернутый «Ле Монд» под мышкой. Другой. Враг. Я слишком упорно выискивал малейшие свидетельства того, что хотя бы кто-то из них уцелел, вот он и сумел подобраться ко мне вплотную. Оружия у меня не было. Зато у Другого, разумеется, имелось.

— Конечно, садитесь.

Собрав страницы бессмысленной теперь «Таймс», я тщательно их сложил.

— Спасибо.

Он подтащил от соседнего столика стул, и я подвинулся, чтобы он мог сесть рядом со мной, то есть спиной к витрине кафе, лицом к уличному движению.

Изнутри вышел Бернард и на мгновение затоптался в нерешительности. Раньше я всегда пил кофе один.

— Vin rouge{3}, — заказал мой гость.

Бернард отступил.

— Меня зовут… Смит. — Он явно раздумывал, не назвать ли свое настоящее имя, но решил, что лучше не надо. Это не имело значения, я все равно не сумел бы его выговорить. — Давно сюда ходите?

— Пару лет, наверное. Моя фамилия Нэш.

Смит кивнул.

— Так я и полагал. Остальные у нас учтены.

— Я думал, мы вас всех прикончили.

Смит глянул на мою газету.

— Но уверенности у вас не было.

— Нет.

Сидя под навесом, мы смотрели, как мимо под моросящим дождем спешат пешеходы. Лишь мы двое рискнули в такой скверный день расположиться снаружи, остальные завсегдатаи теснились внутри, но когда я пришел утром, ровнехонько посередине двухдневной газеты стояла табличка «Столик заказан», — как это бывало каждый день последние шесть лет. Здесь понимают.