Татьяна Тарасова - Седьмая невеста

В её широко раскрытых глазах Кумбар прочитал удивление, которое, вероятно, пришло на смену радости - на губах девушки застыла улыбка, чуть робкая, ласковая; подол длинного белого платья разметался по ковру; рукав, как и грудь, был обагрен кровью. Она шла к Дигону - в этом старый солдат не сомневался. Но кто - кто? - мог ждать её c кинжалом в руке в коридоре дворца, с обеих сторон замкнутом стражниками? Стражниками... Кумбар с горечью посмотрел в самый конец коридора, где и сейчас ещё спал один из них. Он даже не проснулся от вопля своего приятеля! Тьфу!

Наконец из-за угла выскочил полуголый Дигон - сайгаду показалось, что его не было вечность, - подлетел к трупу девушки, опустился на одно колено. Кумбар вздрогнул от короткого негромкого рыка, что вырвался из глотки Дигона: столько боли и ярости услышал он в нем, столько первобытной силы, способной смести на своем пути все лишнее, все ненужное, что ледяная волна страха окатила старого солдата. Не окажется ли ненужным и лишним он? С огромным полудиким аккерийцем вряд ли смог бы сразиться хоть один воин из войска Хафиза Агранского. Раздраженный сим неприятным чувством, которое, конечно, было навеяно дыханьем ночи и смертью девушки, сайгад отворотил взгляд от Дигона и вновь посмотрел на спящего вдали охранника. Его охватило вдруг горячее желание подойти к этому храпящему во всю глотку недоумку и дать ему хорошего пинка - такого, чтоб кубарем скатился с лестницы и проснулся наконец! Сайгад заскрипел зубами в ярости, и тут Дигон поднял голову.

Взгляд его темно-фиолетовых глаз был страшен. "Зверь, - подумал Кумбар восхищенно, - настоящий зверь..." Налитые силой мускулы юного гиганта перекатывались под бронзовой кожей; спутанные черные волосы покойно лежали на широких плечах, готовые вновь взметнуться крылом ветра при первом же движении аккерийца; искаженное гневом лицо с грубыми, но правильными чертами, сейчас было прекрасно. Несмотря на трагические обстоятельства, сайгад залюбовался великолепной фигурой парня - сильной и гибкой, достойной резца ваятеля... "В Шудуре нет таких ваятелей, - промелькнуло в голове Кумбара. - Все глупцы и бездари... Понатыкали везде толстого бородатого Тарика, а в глазах его ничего - пустота, как у бедолаги Бандурина..."

- Я сделал все, как ты сказал, - заторопился сайгад, отвечая на взгляд Дигона. - Поставил в коридоре двух охранников. Но эти деревенские козлы... Они его проспали!

Дигон медленно поднялся. Ярость, полыхавшая в его глазах, погасла будто бы на огонь её плеснули воды, - но ещё тлела желтой кошачьей искоркой в глубине зрачков; на миг он прикрыл её длинными густыми ресницами, а когда вновь посмотрел на старого солдата, взор его был уже холоден и отстранен. Кумбар насторожился.

- Ты знаешь, кто это сделал? Ты знаешь, Дигон? - с тревогой и надеждой вопросил он.

- Мне надо подумать... - медленно произнес Дигон, глядя сквозь сайгада куда-то в конец коридора.

"Что там? Стражник?" Кумбар отодвинул свое большое тело с дороги Дигонова взгляда, посмотрел в том же направлении. В самом деле, там спокойно продолжал почивать стражник, и храп его доносился сюда скрипом несмазанного колеса. "Тьфу! Чтоб тебя к Бургану..." Сайгад погрозил огромным кулаком в сторону груды бесчувственного мяса, облаченного в железные доспехи, а аккериец уже направлялся туда, неспешным шагом, чуть вразвалочку. Но только успел Кумбар злорадно ухмыльнуться, представляя себе веселящую сердце картину трепки нерадивого охранника, как тут же удивленно поднял белесые брови: Дигон переступил через тушу, закрывавшую собой проход к лестнице, и скрылся за поворотом. В следующее мгновение на стене мелькнула его тень, потом и она пропала.

Старый солдат хмыкнул, пытаясь сообразить, что же все-таки надо Дигону; знаком велел дрожащему от страха первому стражнику убрать тело девушки. Бросив последний короткий взгляд на несчастную Баксуд-Малану, сайгад вздохнул, и поспешил вслед за аккерийцем, по пути бормоча сквозь зубы ругательства и проклятья богам и чувствуя, как с каждым бранным словом освобождается и успокаивается душа. Боги спали и ничего не слышали.

*

На улицах и в переулках Шудура властвовала тьма - младшая и любимая сестра ночи, и пустота - их родная тетка. Луна, вялая, бледно-зеленая, словно только что оправившаяся после болезни, заняла свое место на черном беззвездном ковре, но светила едва-едва, так что казалось - дунешь легонько в небо, и она погаснет.

Вглядываясь во мрак, сайгад семенил по самой середине широкой улицы, вымощенной круглым булыжником. Дигон шагал уже далеко впереди, и Кумбар с трудом различал маячившую в конце длинного ряда домов черную точку его фигуры. Сначала он подумал, что Дигон направляется в "Маленькую плутовку", но потом тот свернул за два поворота до этой таверны, и сайгад припустил быстрее - стоило Дигону на миг лишь исчезнуть из поля зрения, и он его уже не найдет. Но, как ни спешил старый солдат, аккерийца он все же потерял. Учитывая то, что в Шудуре существовало не менее сотни всякого рода кабаков и таверен - дорогих и дешевых, с громкими красивыми названиями и без названий вовсе, центральных и окраинных, - сайгаду ничего не оставалось делать, как только вернуться во дворец и по горячим следам продолжить расследование страшных преступлений. Так он и поступил.

В глубине души Кумбар не сомневался, что расследовать такое запутанное дело ему не под силу. И Дигону - в этом, несмотря на его последние слова у тела Баксуд-Маланы, он уже тоже не сомневался, - не под силу. Ни сам он, ни юный Дигон не обладали достаточной для такого сложного занятия смекалкой и ловкостью. Был бы Аршак - хитрая лиса - может быть, Баксуд-Малана и осталась бы жива. На сем соображении Кумбару вдруг стало стыдно, что являлось ещё одним доказательством того, что совесть его, хотя и была на последнем издыхании, но пока не умерла. Аккериец предупреждал его: в охрану на половину невест надо ставить не менее десятка солдат лучших солдат. Кумбар же счел, что и двух будет вполне достаточно, и послал деревенских увальней, тупых и ленивых, и лучшего способа проворонить убийцу нельзя было найти. Будь он на месте Дигона, несомненно усмотрел бы в таких действиях злой умысел...

Фонари императорского сада сайгад заметил издалека - оазисом тихого ласкового света виделись они в ночной неприветливой тьме. Он подмигнул им как старым друзьям, и заспешил к воротам. Треск огня в треноге, ложе, устланное мягкими подушками, бутыль доброго вина на столике - что может быть милее в такую страшную ночь...

Губы Кумбара расползлись в невольной улыбке; он прибавил шаг, предвкушая славный одинокий ужин в уютной своей комнатушке, и забыл о всех печальных событиях. В конце концов, почему бы и не вызвать Аршака? Не по такому уж важному делу отбыл он из Шудура... А искать преступника - его прямая обязанность. Кумбар к темной стороне жизни дворца вообще отношения никогда не имел...