Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

Радиоактивность. Атомный век еще в будущем, единственная радиоактивность на этой планете — это природный фон. Проверка не заняла много времени.

Я — создание будущего, обитатель галактики, заполненной жесткой радиацией. Мое тело в два раза радиоактивнее фона, замеренного в комнате, вдвое радиоактивнее распаренных тел моих приятелей в баре — я специально спустился вниз проверить их. Теперь, зная чего мне нужно опасаться, я придумаю способ перехитрить ЕГО.

Вывернув свои старые мозги наизнанку, я быстро разработал план и задолго до рассвета уже был готов к атаке. Все устройства, спрятанные на мне, были из пластика, который не мог быть замечен детектором металла, если они таковой используют Все сделанное из металла было помещено в пластиковую трубку не толще моего пальца и длиной не больше метра, которую я свернул и положил в карман. В самый темный предрассветный час я выскользнул на улицу сырую и грязную и пустился в путь на поиски своей жертвы.

Я обнаружил ее достаточно быстро: французского часового, охранявшего один из входов в ближайшие доки. Короткая драка, немножко газа, бесчувственное тело и темная подворотня. Через две минуты я появился с противоположного конца в его мундире, неся его ружье на плече — на французский манер. В ствол была вложена трубка с моими приборами. Пусть попробуют найти ее своими детекторами.

Время я рассчитал точно, и когда с первыми лучами солнца измученный ночной караул возвращался в Лондон, я маршировал в последнем ряду Я войду в город среди врагов, и никто не заметит меня. Прекрасная возможность оставить их в дураках. Не будут же они осматривать собственных солдат.

Но в дураках оказался я. Когда мы маршировали через ворота на дальнем конце моста, я заметил интересную вещь, которую не мог видеть в телескоп из своего окна.

Каждый солдат, завернув за угол караульной, на мгновение останавливался и под холодным взглядом сержанта засовывал руку в темное отверстие.

— Merde![1] —воскликнул я, споткнувшись о неровный настил моста. Не знаю, что означает это слово, но солдаты употребляли еще чаще других, и оно, видимо, подходило к случаю. При этом я толкнул соседа, и мой мушкет больно стукнул его по голове. Он завопил от боли и оттолкнул меня. Я отлетел назад, ударился ногами о низкие перила и полетел в реку.

Отлично выполнено. Там было быстрое течение, и я ушел под воду, зажав мушкет между коленями, чтобы не потерять его. После этого я вынырнул всего один раз, колотя руками по воде и пронзительно вопя. Солдаты столпились на мосту, кричали и тыкали пальцами в моем направлении. Убедившись, что произвел требуемый эффект, я позволил моему намокшему платью и тяжелому ружью утащить меня под воду.

Кислородная маска была у меня во внутреннем кармане, и мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы достать и натянуть ее. Затем я продул трубку, сильно выдохнув воздух, и наполнил легкие чистым кислородом. После этого нужно было просто медленно и лениво плыть поперек реки. Прилив уходил, так что прежде чем я доберусь до берега, течение отнесет меня вниз на достаточное расстояние.

Итак, я избежал разоблачения, остался жить, чтобы снова собрать силы и бороться, но сейчас был совершенно подавлен провалом своей попытки пробраться за стену. Плывя в мутных сумерках, я пытался придумать новый план, но обстановка мало способствовала размышлениям. Да и вода была не особенно теплая. На протяжении немалого времени меня подталкивали вперед мысли о ревущем огне в моем камине и кружке горячего рома. В конце концов я увидел впереди в воде темный силуэт, который постепенно превратился в корпус маленького корабля, привязанного у дока. Мне были видны сваи. Я остановился под килем, извлек из мушкета трубку с инструментами, вытащил все из карманов куртки и, засунув ружье в рукав — для веса — спустил ее на дно реки. Сделав несколько глубоких вдохов, я снял и убрал кислородную маску, после чего по возможности тихо всплыл на поверхность рядом с судном.

Всплыл я только для того, чтобы увидеть фалды и залатанные штаны сидящего надо мной на перилах французского солдата. Он трудолюбиво надраивал иссиня-черное дуло пушки необыкновенно зловещего вида, торчавшей над бортом рядом с ним. Она выглядела значительно совершеннее, чем все орудия девятнадцатого столетия, которые я видел; несомненно, потому, что она отнюдь не принадлежала этому периоду.

Руководствуясь отнюдь не праздным любопытством, я в свое время изучил орудия, применявшиеся в только что оставленной мною эпохе, и потому тотчас же узнал в этой штуке семидесятипятимиллиметровую безоткатную пушку. Идеальное оружие для установки на деревянном кораблике: из нее можно стрелять, не опасаясь, что судно развалится на куски. К тому же такое орудие может аккуратно разнести в клочья любой деревянный корабль задолго до того, как противник войдет в радиус поражения его заряжающихся с дула пушек. Не буду говорить, что эти пушки могли натворить в полевых условиях. Всего несколько сот этих орудий, перемещенных в прошлое, могли бы изменить историю. Что они и сделали. Солдат надо мною обернулся и плюнул в реку. Я снова опустился под воду и скрылся между свай.

Ниже по течению, не видимая с французского корабля, была лодочная пристань. Там я и вынырнул. Поблизости никого не было. Мокрый, дрожащий, подавленный, я выбрался из воды и заспешил к темному зеву улицы. Там кто-то стоял; я протрусил мимо, но потом решил остановиться.

Потому что этот человек ткнул мне в бок дуло огромного неуклюжего пистолета.

— Идите вперед, — сказал он. — Я отведу вас в уютное место, где вы сможете переодеться в сухую одежду.

Только он сказал не «одежду», а «одежьдю-ю». У моего пленителя был явно французский акцент.

Мне оставалось только выполнять приказания, подкрепляемые тычками его примитивной пушки. Примитивная или нет, но она с успехом могла проделать во мне отличную дыру. Дальний конец улочки был перегорожен каретой. Ее дверца была гостеприимно распахнута, чем я и воспользовался.

— Залезайте, — сказал пленивший меня, — я вслед за вами. Я видел, как несчастный солдат упал с моста и утонул, однако подумал: а что, если он выплывет на поверхность? Что, если он хороший пловец и переплывет реку? Куда его тогда снесет течение? Хорошая математическая задача. Я ее решил, и — voila, вы вылезаете из воды.

Дверца захлопнулась, и карета тронулась. Мы были одни. Я упал вперед, повернулся, нырнул, пытаясь схватить пистолет — и схватил его… за рукоятку, потому что мой похититель теперь держал его за ствол и протягивал мне.

— Конечно, держите его, мистер Браун, если вам угодно; мне он больше не понадобится. — Он улыбнулся, видя мое удивление, и с ухмылкой навел пистолет на себя. — Это был простейший способ убедить вас поехать со мной в карете. Вот уже несколько дней я наблюдаю за вами и уверен, что вы не любите французских захватчиков.