Уоллис Дэйв - Молодой мир

Сидели допоздна – чуть ли не до половины десятого, потом разошлись парами и легли на пахучие овечьи шкуры.

Луна поднялась в полном соответствии с таблицей Роберта и сейчас отбрасывала аккуратный бледный прямоугольник на дощатый пол. За дверью с ворчанием грызли кости собаки.

– У тебя волосы пахнут хлебом, – сказал Эрни. Кэти резко отвернула голову. – Нет, мне нравится. Сразу хочется есть.

Кэти тут же повернулась к нему и прижалась всем телом.

– От тебя тоже пахнет, если хочешь знать, – прошептала она.

– Чем?

– Овцами. – Она рассмеялась. – Ну, и… тобой.

– Я мылся после охоты. Нам бы еще мыла достать…

– Знаю. В этом городке уже совсем ничего не осталось. Я искала.

– Хороший был хлеб. Ты сможешь еще сделать?

– Если найду все, что нужно.

Они шептались и ласкали друг друга, медленно и нежно. Правая рука Эрни блуждала по холмам и долинам, которые он знал и любил. Кончиками пальцев он провел по затвердевшим соскам, потом его рука скользнула вниз. Кэти стыдливо сомкнула ноги. Все это было обычным и привычным, поэтому оба не били готовы к волне, которая внезапно захлестнула их. Эрни почувствовал желание намного более сильное, чем когда бы то ни было. Их слияние было яростным и полным и в чем-то новым, как будто они познавали друг друга в первый раз.

Прикрывавшие их шкуры оказались разметанными. На Эрни навалилась вся та усталость, что накопилась на охоте.

– Замерзнешь, – прошептала Кэти, пытаясь прикрыть его, дышавшего еще с трудом и прерывисто. И, помолчав, добавила: – Эрни… Эрни, я думаю, что-то случилось…

– Как ты можешь знать? Подожди, будет видно.

– Я просто чувствую, что это так. Никогда раньше не чувствовала…

– Со мной, знаешь, тоже никогда раньше такого не было.

– Эрни, а что будет, если мы больше не найдем овец, а наши перемрут зимой от снега или еще от чего-нибудь?

– С нами и похуже бывало. О чем беспокоиться?

– Сама не знаю.

Эрни скоро уснул, а Кэти еще долго лежала наедине со своим страхом. Это был страх взрослого человека. Такого она раньше не испытывала никогда.

К июню они были уже в Шевиот-Хилз. Две пары умерли от какой-то болезни, по-прежнему называвшейся чумой, – они заразились во время налета на Хэвик. Из ганга осталось всего шестеро: Эрни и Кэти, Роберт и Джулия, Чарли и Эстелла. С ними были четыре обученные собаки, пить голов крупного скота, включая отелившуюся корову, и около двадцати овец. Сейчас нужно было растить стадо и подыскивать дом с сараем и выгульным двориком, где можно будет перезимовать. До зимы было еще много времени, и они охотились на диких овец, торговали помаленьку – обменивали шкуры на сапоги у племени в шотландских юбках, которое никак не хотело поверить, что они с юга.

Всю работу делали без разговоров. Самую тяжелую и неприятную – разделку туш – выполняли парни; готовили главным образом девушки; ухаживали за скотом и охотились вместе. Между парнями давно установились ровные, дружеские отношения. Эстелла уживалась с Кэти и Джулией, но Кэти и Джулия видеть друг друга не могли и часто рявкали одна на другую или, наоборот, сосуществовали в ледяном молчании.

Жизнь, которую они вели, вынуждала к тесному общению. Секретов среди них не было. Раньше они часто менялись партнерами – из любопытства или в виде вызова; теперь ничего подобного не происходило.

Однажды в жаркий июньский день Кэти сидела одна и чинила куртку из овечьей шкуры, когда появился Чарли.

– Остальные еще охотятся. Мы решили, что я должен вернуться и сказать тебе, чтобы ты не волновалась, если они задержатся. Потом я должен пойти и поискать этих проклятых овец, которых мы недосчитались прошлым вечером…

У Кэти было странное ощущение: ей казалось, что она одна в лагере, как в старые времена, когда она заболела гриппом и осталась дома.

– Можешь выпить стакан молока, раз ты уж здесь.

– Спасибо. – Чарли выпил молоко. – Ну, я пойду. – Тут он заговорил «киношным» голосом: – Если не вернусь через пять часов, больше меня не ждите. Все свое имущество завещаю Эстелле.

Кэти рассмеялась:

– Подожди. Я прогуляюсь с тобой. Жалко сидеть дома в такой день.

Они вышли из дома и стали пробиваться через частый кустарник. Жаркое солнце жгло им плечи. Пахло дикими цветами.

– Поищем вдоль ручья, – предложил Чарли. – Эти лохматые дуры иногда выпивают слишком много воды в жару и прячутся в кустах, а потом просыпаются, видят, что остальные ушли, и бегут куда-нибудь в панике.

Небольшой ручей сбегал с холма. День уже клонился к вечеру, и оживали уставшие от зноя птицы, слышались их голоса. В воздухе клубилась мошкара. Овцы не попадались.

– Давай передохнем, – предложил Чарли.

Они сели на большой камень, рядом.

– Я теперь как-то странно себя чувствую, если много хожу пешком, – обрадовалась отдыху Кэти.

– Что ты имеешь в виду – «теперь»?

– Ну, раз уж ты спросил, скажу. Так или иначе, все равно все скоро узнают. Я жду прибавления семейства, как говорили старые.

– Вот это да! Ты уверена?

– Совершенно уверена. Об этом знает только Эрни.

– И что он об этом говорит?

– Волнуется. Но вообще-то доволен. Плохо только, чти это будет зимой.

– А ты или другие девушки знаете, что делать, когда это начнется?

– Я-то ничего не знаю. Джулия – ну, она-то может знать, но я у нее ни за что не буду спрашивать совета.

– Попроси Эрни. Мы найдем каких-нибудь медиков. Я слышал, что студенты Эдинбургского медицинского института устроили какую-то бартерную клинику. Платишь яйцами, мясом, шкурами и прочим. Они даже операции делают, мне говорили. Это ребята рассказывали, которые занимаются кражей овец, раньше там больше аборты делали, а теперь многие девушки хотят оставить ребенка. Так что, пожалуйста, не беспокойся.

– Тебе легко говорить, он же не в твоем теле растет.

– Не я туда его поместил…

– Ты любишь Эстеллу?

– Она ничего. Уживаемся.

– Я спросила: «Ты ее любишь?»

– Я не знаю, что означает это слово. Половина старых, которые употребляли это слово, тоже не знали.

– Странно, теперь никто не вспоминает старых. Как будто это было сотни лет назад.

– Ну и хорошо… Все неправильное, что у нас было, это вещи, оставшиеся от старых: Короли в Уиндзоре, они же были как из какого-то военного фильма… Да и та девушка, которая сделала это, на рынке, – Джоан… Она думала, что должна сделать это, потому что начиталась старых книг о Романтической Любви. Сама же она ничего такого не чувствовала.

– Я не думаю, что здесь ты прав, Чарли.

– Ну, может, не в ее случае… А в других – все точно.

– Ты можешь говорить с Эстеллой о своих мыслях и… вообще?