Андрей Лазарчук - Параграф 78

   А это мы так прикалываемся. Иногда – за гранью фола.

   Спам начал придумывать доктору ОП – оперативный псевдоним, – и решил: пусть будет «Клизма». Док поблагодарил, что не «Шанкр» и не «Спирохета». Поинтересовался, почему у других такие ОПы (всё это – оря в ухо). Сидевшая с другой стороны от дока Лиса объяснила, что Спам – потому, что этот маленький вонючий клоп способен загрузить неподготовленного человека за минуту так, что потом не прокачаешь и за сутки. А Фестиваль – потому что пиздит на каждом углу, что у него отец бразилец, хотя всякому непредвзятому человеку ясно, что бразильцы на пальмах не живут и хвостов не носят. А Люба – Люба потому, что он люберецкий, что бы там Спам ни грузил. И вообще…

   А Скиф? Скиф сам сказал, что он Скиф. А Гудвин славится тем, что из всякого дерьма может на счёт «три» сотворить трюфельный тортик.

   Лиса? Просто сокращённое от Алисы. И не более того, так что пургу, которую несут эти павианы, можно пропускать мимо. Мимо чего? Просто мимо.

   И только Пай за всю дорогу не произнёс ни единого слова.

   Кстати, это его настоящее имя. Он кореец.

39.

   Погоду нам подали в масть: тяжёлые быстрые тучи, дождь ещё не проливной, но уже и не морось. А главное – молнии над головой, естественный генератор помех…

   Надеюсь, до базы мы добрались незаметно. Тем более, что за полчаса до нас ещё пара вертолётов разыграла попытку высадиться на платформе, громко и изобретательно ругаясь в эфире. Потом они так же шумно вернулись.

   Мы же долетели молча, быстро выпрыгнули на мокрое рубчатое железо настила (метров с трёх) и даже не успели помахать вертолётчикам – машина исчезла в струях дождя.

   И стало жутко: внизу перекатывались волны, разбиваясь об опоры, и там же, внизу, под ногами – выл ветер, и казалось, что мы на какой-то чудовищной громыхающей высоте. И ещё – этот чёртов настил покачивался. И воняло мокрым солёным железом, как на мёртвом полузатонувшем корабле.

   Было шестнадцать часов одиннадцать минут.

40.

   Ах, наконец достигли мы ворот Мадрита… Ворота были крайне непрезентабельны, ржавы и корявы. К тому же на самом деле это были фальшивые ворота. Чтобы добраться до настоящих, пришлось под проливным уже дождём и порывами гнусного ветра лезть по оплетённым арматурной сеткой вертикальным лестницам на фальшивый газгольдер.

   Пришла пора надевать противогазы. Приказ был – работать только в противогазах, хотя док определённо сказал: толку от них нет ни малейшего. Но в нашем деле часто бывает именно так: толку нет ни малейшего, а выполнять приходится.

   Хорошо, что нынешние противогазы всё-таки не чета тем, с которыми мы начинали службу. Как минимум – не запотевают очки…

   Итак, врата Мадрита готовы были распахнуться пред нами. Ключ был у меня, и ключ был у дока. Мы вставили их в USB-гнёзда, док ввёл пароль. Под ногами загудели моторчики, потом залязгали механизмы. Крышка люка провалилась вниз сантиметров на десять, потом поползла в сторону…

   Я вдруг почувствовал, что меня колотит дрожь. Такого не случалось давно.

   Под крышкой была полная темнота. Хотя нет, не полная: чуть видимым синим светом горели точечные антибактериальные лампы. Если я хоть что-то понимал, толку от них было, как от тех же противогазов – разве что служить напоминанием об опасности…

   Пай включил боевой фонарь. Обвёл лучом открывшееся помещение, похожее на внутренность большого лифта, в который мы собирались проникнуть с крыши. Там были зеркала, панель с кнопками и хромированные поручни.

   Потом я сообразил, что это действительно лифт.

   Мы попрыгали вниз, и крышка в потолке сама, без команды, провернулась, закрыла отверстие люка – и с тугим гудением поднялась вверх, встав на место; а потом ещё с полминуты что-то гудело, лязгало и щёлкало.

   И – наступила тишина.

41.

   Прошло какое-то время. Немногим побольше минуты. Ничего не происходило.

   – Ну? – спросил Спам. – И это что, всё? Конечная?

   – Не знаю, – тихо сказал док. – По идее, мы уже должны тронуться. Возможно, не все замки люка закрылись…

   – И что теперь?

   – Сейчас система прокачает это и примет меры.

   Но прошло ещё с минуту, прежде чем наверху опять загудели моторы, залязгали и защёлкали замки. Крышка люка в потолке начала опускаться – и вдруг замерла. Моторы заработали с натугой, замолчали, заработали снова. Лязг, скрежет… скрежет и лязг…

   Ещё раз и ещё. Ещё и ещё.

   А потом лязгнуло как-то очень пронзительно, и всё смолкло.

   – Итак, док?.. – спросил я. – В насколько глубокой мы жопе?

   – Ну, мы ведь ещё и не начинали спуск… – сказал док.

   Лиса хохотнула.

   – Что тут, за дверью? – спросил я. Вроде бы помнил по схеме, да и самою схему можно вывести на планшет и изучить… но пусть ответит. Сейчас важен контакт.

   – Там верхняя площадка аварийной лестницы.

   – Как открыть дверь?

   – Изнутри? – он помолчал. – Даже не представляю. Лифт автоматизирован, и раз он нас не везёт и выпускает…

   – Понял, – сказал я. – Будем считать это первой линией обороны противника.

42.

   Линия оказалась хлипкой: не Маннергейма и не Мажино. Будь у нас хотя бы элементарные сканеры, я управился бы за пять минут; а так – пришлось провозиться почти полчаса. Термитными карандашами я разрезал стенку кабины, нашёл и срезал зацепы, откатил дверь; потом нашарил фиксаторы наружной двери, повозился ещё чуть-чуть – и мы обрели наконец свой путь во тьме.

   Луч света лёг на вогнутую округлую, покрытую грубыми швами и пятнами окалины стену, скользнул вниз; под ногами была решётка из толстых стальных гнутых полос, сваренных между собой так, что получались шестиугольные ячейки. В ячейку можно было просунуть гранату. Граната, скорее всего, долетит только до следующей площадки; а вот поливать нас огнём снизу можно сквозь пять-шесть таких решёток.

   Вторая линия обороны – ну, где она пролегает?..

   Я постоял некоторое время неподвижно, оценивая оперативное пространство. На схеме лестница была обозначена просто крестиками – в реальности же это были массивные скобы, вваренные в стену. В решётках – там, где проходила трасса лестницы, – были грубо, на глазок, прорезаны отверстия, рассчитанные по крайней мере на кабана. Так что можно было спускаться, не снимая рюкзаков.

   Пошли, сделал я знак.

   Мы уже достаточно нашумели, так что двигались просто осторожно, и не более того. Пай и Фест выскользнули на площадку первыми, посветили вниз с разных точек, готовые немедленно открыть огонь. Показали: свободно.