Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи 2 Первые шаги

Да что перечислять, верных королю гвардейцев тут лежало больше двух десятков. Большинство из них я вообще не знала, даже не уверена, что видела их раньше, хотя бы мельком. Не все воины погибли в бою, иные были сначала предательски схвачены, а потом подло убиты. Может кто-то скажет, что казнены, мол, их судили. А судьи кто? Мятежники, изменившие присяге! Значит это всё равно убийство!

Одно радовало, что груда мёртвых злодеев была куда больше. И это не считая тех, что погибли под обвалом тогда, когда Клэр рубанул тёмный алтарь. Не ошибусь, если скажу, что мятежников там осталось больше двух десятков. Я невольно оглянулась в сторону обрушившейся горы. Да-а, этот завал мы разберём ещё не скоро.

Вновь устремила взор на штабель мёртвых тел, поверх которого собственноручно уложила останки найденной девочки.

– Кто это, – спросил священник.

– Последняя защитница замка, – откликнулась я, расправляя её платье и плащ.

Мелкие кости посыпались вниз, проваливаясь в зазоры между окоченевшими телами. Неважно, не пройдёт и часа, как яростный натиск огня превратит их в пепел. А прах потом перемешается, когда его будут закапывать. Правильно сказал Гам – старуха Смерть, она всех уравняет.

– Нирта, – вновь окликнул, бесцеремонно прервав мои размышления, отец Фергюс.

Наверно со стороны показалось, что я задремала. Вот что значит бессонная ночь. Сделала два шага вперёд и ткнула факелом в заботливо собранную шалашиком кучу мелких щепок и лучин. Масло надо сначала хоть немного раскочегарить, зато потом его хрен потушишь.

Я смотрела, как огонь с весёлым треском пожирает мелкую щепу. Как он перекидывается на другие деревяшки. И вот у же со злым шипением плавится снег и лёд, уносясь в морозный воздух лёгким дымком. Нос чует слабый запах горящего масла, а языки пламени жадно накидываются на успевшую им пропитаться одежду покойных. Но сейчас я видела не это, и не эта картина занимала мои мысли.

Мне показалось, что погребальный огонь пожирает не тела умерших. В этот миг он сжигал частичку меня самой, не переворачивая, а превращая в пепел очередную страницу прожитой жизни. Прошлое, в которое нет, и не может быть возврата. И уже никогда мне не стать такой, как прежде!

Говорят, что завораживающим танцем языков пламени человек может любоваться целую вечность. Честно скажу, что в тот раз весёлая пляска огненных сполохов надолго приковала мой взор. Не знаю, сколько я так простояла, но внезапно, будто очнувшись, обернулась и посмотрела на Фергюса.

– Ну что, нирта, пойдём? – спросил он.

Я лишь молча кивнула.

И вот мы уже тащимся вверх в гору по той самой узкой тропе, где вдвоём не разойдёшься. Поэтому нам и пришлось ждать несколько минут, пока на широкую полосу оставшейся после обвала дороги спустится Гэва, ведущая в поводу нарга, на котором, как король, восседал Хорх. Нет, ну не сидится им спокойно! Я бы точно с этой семейкой сцепилась прямо там, на дороге и даже завернула бы назад, если б не ещё одна пара знакомых, что двигалась впереди молодожёнов.

Вот уж кого я совсем не ожидала встретить, так это Ванва с Тибом. Тех лесовиков, с которыми прошла весь путь, чуть ли не от самого форпоста Серебряной реки, но потом рассталась после того, как мы слегка "пощипали" усадьбу управляющего туэра Каменного моста. Не думала, что с ними когда-нибудь увижусь.

– Долгих вам лет жизни, нирта Олиенн, – и старый, и малый почтительно согнулись в поклоне.

– И вам того же. Не чаяла, что встретимся.

– Так мы вас покидать не собирались, – и Ванв поведал мне историю о своей одиссее.

Думаю, о многом он умолчал, но и того, что рассказал, хватило бы на увлекательный роман. То, что я тогда узнала не то, чтобы пошатнуло, но существенно изменило мои представления и западной части королевства. Одно дело о чём-то догадываться, другое – знать наверняка. Так сказать из первых уст. Как выяснилось, Запад Левора был самым настоящим партизанским краем.

Раньше, до прихода королевских войск эти земли были как бы ничейными. Власть феодалов отсутствовала, и поселиться тут мог каждый: и свободный землепашец, и беглый холоп, дезертир или скрывающийся от правосудия преступник. В общем, заселение территории шло, как у нас в Сибири: как бы не была сурова природа и тяжелы условия жизни, лишь бы подальше от царя и его воевод.

С появлением леворских войск всё изменилось. Появилась реальная власть. По побережью, у мостов и других стратегических пунктов выросли форпосты, не говоря уже о крепости Западного перевала. Вот только экономика, как и раньше, оставляла желать лучшего. Возможно я повторяюсь, но тут царило такое же запустение, как в нашем лаэрстве Приморском. Собственно говоря, это тоже было приморье, но вдоль Серебряной реки земли были получше. Тут же каменистые почвы, где трава и то толком не росла, леса или болота. Феодалы пробовали завозить сюда крестьян. Но те от непосильной работы, поборов и голода (поскольку хозяйские "продотряды" обирали их до зёрнышка), бежали в леса.

В чащобе скапливались не только приверженцы разных божеств, находящиеся не в ладах с церковью Создателя, но и вполне лояльные к ней верующие. Причём последних с каждым годом становилось всё больше и больше. Король и его чиновники стремились любым путём заселить пустующие земли, чтобы их владельцы обеспечивали скотом и продовольствием себя сами, а не висели пудовой гирей на шее центральной власти. Вот только из этого мало что получалось.

Жизнь в лесу тоже была не сахар. Тяготы и лишения, отсутствие нормального жилья и недостаток продуктов. Стоило "партизанам" обустроится на земле и обрасти жирком, как следовали либо налёт дружины феодала, что устраивал в своих владениях периодические облавы, либо нападение разбойников. Неизвестно ещё, что хуже.

В общем, лесные жители в любой момент были готовы всё бросить и бежать куда глаза глядят. Вот из таких партизан и были Ванв с Тибом. Тому, что постарше, пришлось долго скрываться. Причина – месть за изнасилование сестры двум стражникам, которых он подкараулил и убил. Мужик всё время был в бегах, успев побывать и разбойником, и контрабандистом, и "честным" поселенцем. Но об этом всём я узнала намного позже. Тиб же относился к потомственным лесовикам. Был пойман и бежал, опять пойман, и снова ухитрился сделать ноги. Это, не считая того раза, когда он вывернулся из-под суда вместе со мной.

К чему я всё это рассказываю? Потому что вернулись путешественники не одни. С ними в Золотой лес прибыло шестьдесят восемь душ, включая женщин и детей. Стариков среди них не было. Все они пришли не с пустыми руками, привезя на наргах свой нехитрый скарб. Даже тряков пригнали. Весьма рисковое мероприятие на пороге зимы. Видно совсем опостылело им их нынешнее житьё-бытьё.