Марина Дяченко - Vita Nostra

Ознакомительный фрагмент

— Ты понимаешь. В самом деле трудно объяснить. Первый семестр самый трудный. Просто выдержи, и все. Дальше будет легче с каждым годом.

— А у меня есть выбор? — горько спросила Сашка.

Валера, все еще сидя на подоконнике, пожал плечами.

— Слушай, — сказала Сашка сухо, — пожалуйста, загляни в туалет и скажи парню… первокурснику… что я его жду. И пусть он перестанет прятаться.

* * *

В половине первого ночи Сашка сдалась. Закрыла книгу, уронила под кровать. Закрыла глаза и сразу же уснула.

Проснулась от запаха табачного дыма. Лиза курила, сидя у окна, Оксаны в комнате не было.

— Фу, — Сашка отмахнулась от густого клуба, зависшего прямо перед лицом. — Кури в туалете, а?

— Еще чего? — спокойно спросила Лиза.

Сашка с трудом поднялась. До начала первой пары оставалось полчаса, в коридоре бегали, топали, орали и смеялись.

Она помылась в окутанной туманом душевой, брезгливо переступая босыми ступнями на деревянных, разбухших от воды мостках. На то, чтобы высушить волосы, уже не оставалось времени. В кухне было не протолкнуться от галдящих, звенящих посудой, ожидающих своей очереди к электрическому чайнику. Сашка сунула нос — и ушла. Натянула джинсы и рубашку, рысцой направилась через двор к зданию института, к черному ходу.

Группа «А» пребывала в расстроенных чувствах. Кто бравировал, кто балансировал на краю истерики, кто пытался доучить бессмысленный текст, таская за собой проклятый «Текстовой модуль» с абстрактным узором на потертой обложке. «Вызубрить», как велел Портнов, не смог никто: текст не давался к запоминанию.

— Ну и ладненько, — басил Андрей Коротков, с первого дня примерявший на себя роль всеобщего старшего брата. — Что он нам сделает?

Лиза, похудевшая, осунувшаяся, смотрела на него с прищуром, как сквозь табачный дым. Сашка старалась с Лизой не встречаться.

На первой паре была математика, которую Сашка не любила и от которой искренне рассчитывала избавиться хотя бы в институте; ничего подобного: стандартный учебник, курс повторения, тригонометрия, построение треугольников…

Сашка поймала себя на жадном интересе к полузабытым школьным темам. Учебник был логичен, он был последователен, каждое задание имело смысл. Тонкая книжка, напечатанная на плохой бумаге, вдруг спровоцировала приступ ностальгии; Сашка положила ее в сумку с теплым, почти нежным чувством.

На второй паре был английский. Пара проходила в первой аудитории, это место — даже доска, на которой англичанка бойко выписывала грамматические конструкции, — многим навеяли неприятные воспоминания. Слушая привычные диалоги о погоде, о Лондоне и домашних животных, Сашка смотрела, как Костя перечитывает бессмысленный параграф из «Текстового модуля». Безнадежно качает головой.

Английский Сашке понравился тоже — и преподавательница, ироничная дама с высокой прической. И учебник. И то, что приходилось делать на занятии; язык был логичен. Усилия понятны. Даже зубрежка, запоминание слов, например, имела смысл.

Наступил обеденный перерыв.

На общем стенде с расписанием Костя приколол отдельный список — индивидуальные занятия по специальности. Сашка обнаружила себя под номером «один», ее время начиналось сразу после звонка на третью пару.

— Зачем ты меня поставил первой?

— А тебе что, не нравится?

— Успокойся, — сказала Сашка примирительно. — Я просто спрашиваю, без подтекстов.

— Я подумал, что тебе лучше сразу отстреляться, — сказал Костя, помолчав. — К тому же, ты этот идиотский текст лучше всех знаешь.

— С чего ты взял?!

— Ну не хочешь, я вместо тебя пойду!

Прозвенел звонок.

* * *

За деканатом, в закутке, помещалась аудитория тридцать восемь. Почему этой комнате достался такой номер — Сашка понять не пыталась. Стукнула в дверь и вошла. Класс был крохотный, без окон, в нем помещались только стол и несколько стульев. С потолка на очень длинном шнуре свисала голая лампочка. От ее пронзительного света Сашка зажмурилась.

— Вы опоздали на две минуты, Самохина.

— Я… не могла найти тридцать восьмую аудиторию. Я думала, на третьем этаже…

— Мне это не интересно.

Сашка стояла у двери, не зная, что делать и куда идти. Портнов поманил ее пальцем. Она подошла; Портнов — все в том же полосатом свитере — сидел за канцелярским столом, внимательно ее разглядывая. Под этим взглядом — поверх очков — Сашке стало еще более не по себе.

— Вот как мы увязли, — сказал Портнов не то Сашке, не то себе. — По уши. Кисель… Иди-ка сюда.

Он поднялся, скрипнув стулом, и моментально оказался рядом. Очень близко. Сашка почувствовала запах его одеколона — и успела удивиться. Она почему-то не думала, что такой человек, как Портнов, может пользоваться парфюмерией.

Сверху, почти над самой головой, горела лампочка. На линолеумном полу лежали круглые черные тени. Проекции. Тени…

— Я слушаю. Рассказывай наизусть то, что выучила.

Сашка начала, путаясь, запинаясь, точно зная, что не дойдет и до конца первого абзаца. А что будет дальше — после первого десятка строк — страшно представить, там черная яма, абракадабра сливается в сплошной серый гул…

— Смотри сюда.

Он поднес руку к ее лицу, и она увидела на его пальце перстень, которого не было раньше. Большой розовый камень преломил свет лампочки и вдруг сделался ярко-голубым, потом зеленым; Сашка задержала дыхание. У нее закружилась голова, она шагнула, пытаясь удержать равновесие…

— Стой.

Она захлопала глазами. Перстня не было. Портнов стоял рядом, держа ее за плечи.

— Молодец, — сказал он неожиданно мягко. — Поработала, вижу. Но это крохотный шажок, ты каждый день должна так работать. На следующее занятие прочитай параграф два. Все, что выделено красным — наизусть.

— А как же…

— Идите, Самохина, уже пошло чужое время. До свидания.

Сашка вышла в коридор, где поджидал, привалившись к стене, Андрей Коротков.

— Ну? — спросил жадно. — Сильно ругался? Что было-то?

— Коротков, я жду, — донеслось из аудитории.

Дверь за Андреем закрылась. Сашка обалдело помотала головой. Поднесла к носу часы на запястье…

С момента, как она вошла в аудиторию, прошло пятнадцать минут.

* * *

— Я же говорю: не видел его много лет. А объявился он в августе. Я-то на юрфак пролетел… А восемнадцать мне в сентябре. Матушка в шоке. Тут появился он. Вроде как спаситель. Устроил мои дела… Думаешь, я хотел сюда ехать? Я хотел в армию! То есть не то чтобы хотел, а…

Сашка и Костя шли по улице Сакко и Ванцетти, а потом по улице Мира, и еще по какой-то улице, все дальше от центра, сами не зная куда. Сперва говорила Сашка, рассказывала об утренних купаниях, о золотых монетах, о пробежках в парке и дороге в Торпу. Потом рассказывать взялся Костя. Его история была намного проще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги