Стивен Кинг - Под куполом

Ознакомительный фрагмент

— Напоминаю о ходе событий, — начал Розин Вулфи. — Сегодня после полудня, приблизительно в первом часу…

— Это случилось совсем не в первом часу, а на довольно значительный кусок времени раньше, — произнес кто-то.

— А это правда, о Майре Эванс? — спросил еще кто-то. — Она на самом деле умерла?

— Да, — подтвердил Ферналд Бови. Старшим братом Ферна был Стюарт Бови, единственный гробовщик в Милле. И Ферн ему изредка помогал, когда бывал трезв, вот и сегодня он выглядел трезвым. Волнующе трезвым. — А сейчас все взяли и замолчали, я хочу послушать.

Барби также хотел послушать, потому что Вульфи говорил именно на ту тему, которая больше всего волновала Барби, и говорил он как раз то, что хотел услышать Барби: воздушное пространство над Честер Миллом объявлено зоной, запрещенной для полетов. Фактически, весь Западный Мэн и восточный Нью-Хэмпшир, от Льюистона-Оберна до Северного Конвея стал такой зоной. Президент был проинформирован. И впервые за последние девять лет цвет Бюллетеня национальной безопасности подскочил выше оранжевого[69].

Проходя мимо столика Джулии Шамвей, хозяйки и редактора «Демократа», Барби заметил, как она стрельнула в его сторону глазами. А следом и скупая, откровенная полуусмешка, которая была ее особым, едва ли не фирменным знаком, промелькнула на ее лице.

— Похоже на то, что Честер Милл не желает вас отпускать, мистер Барбара.

— Похоже, что так, — согласился он. То, что она знала о его отступление отсюда — и по какой именно причине — не удивило Барбару. Он достаточно времени прожил в Милле, чтобы понимать, что Джулия Шамвей знает все, о чем тут следует знать.

Рози заметила его, как раз когда собиралась расставлять на четырехместный столик, вокруг которого взгромоздились шесть клиентов, фасоль с сосисками (плюс зажаренные остатки чего-то, что когда-то, несомненно, было кусками свинины). Держа по две тарелки в каждой руке и еще парочку на сгибах локтей, она оцепенела с выпяченными глазами. И тогда улыбнулась. Эта ее улыбка была преисполнена неподдельного счастья и чувства облегчения, и сердце его обрадовалось.

«Такое это оно, возвращение в милый дом, — подумалось ему. — Пусть меня черти заберут, если это не так».

— Да неужели это ты, Дейл Барбара, я и подумать не могла, что увижу тебя когда-нибудь вновь!

— Мой фартук еще жив? — спросил Барби немного стыдливо.

В конце концов, Рози приняла его, дала ему работу — какому-то приблуде с написанными от руки рекомендациями в рюкзаке. И потом сказала, что полностью понимает его намерение оставить город, папа Джуниора Ренни не тот человек, которого следует иметь своим врагом, но у Барби все равно было ощущение, что он покинул ее в беде.

Рози пристроила на стол тарелки и поспешила к Барби. Ей, невысокой дородной женщине, пришлось встать на цыпочки, чтобы его обнять, но она с этим справилась.

— Я так рада тебя видеть! — прошептала она.

Барби тоже ее обнял и поцеловал в темечко.

— Большой Джим и Джуниор не обрадуются, — произнес он. Но ни одного из Ренни, по крайней мере, сейчас, не было здесь; уже за одно это можно быть признательным. Барби осознал, что на какую-то минуту интерес к его особе здешних завсегдатаев перевесил даже естественное любопытство к показу их города на национальном телеканале.

— Большой Джим Ренни может только отлизать у меня! — ответила она. Барби рассмеялся, польщенный такой злостью, и удовлетворенный ее таинственностью — она все сказала шепотом. — А я думала, ты уехал совсем!

— Я едва не выбрался, но слишком поздно отправился в путь.

— А ты видел… это все?

— Да. Расскажу позже.

Он разомкнул объятия, продолжая держать ее на расстоянии вытянутых рук, и подумал: «Вот если бы ты была лет на десять моложе, Рози… или хотя бы на пять…»

— Могу ли я снова получить свой фартук?

Она вытерла себе уголки глаз и кивнула.

— Пожалуйста, надень его. Убери оттуда Энсона, пока он нас всех здесь не потравил.

Барби отдал ей честь, проскользнул по коридорчику к кухне и послал Энсона Вилера за стойку разбираться там с заказами и убираться, пока Рози не позовет его себе на помощь в главный зал. Отступая от плиты, Энсон вздохнул с облегчением. Прежде чем пойти за стойку, он обеими руками пожал Барби правую ладонь.

— Слава Богу, дружище. Я никогда не видел такой горячки, я просто растерялся.

— Не переживай. Мы готовы накормить пять тысяч.

Энсон, отнюдь не пастор, посмотрел на него непонимающе:

— А?

— Не обращай внимания, это я так.

Прозвенел звонок, который висел в уголке кухонного закутка.

— Выполняйте заказ! — позвала Рози.

Раньше, чем прочитать бумажку, Барби схватил жаровню — на гриле творилось бог знает что, как всегда, когда Энсону приходилось заниматься катастрофическим процессом с привлечением огня, который он почему-то называл поварством, — тут же набросил на шею хлястик фартука, завязал его на себе сзади и заглянул в шкафчик возле мойки. Там было полно бейсбольных кепок, которые служили всем обезьянам, которые работали в «Розе-Шиповнике» возле гриля, за шеф-поварские колпаки. Он выбрал кепку с эмблемой «Морских Псов» в честь Поля Джендрона (который теперь находится в объятиях своих самых родных и самых дорогих, как надеялся Барби), задом наперед водрузил его себе на голову и хрустнул пальцами.

И тогда заглянул в первую бумажку и взялся за работу.

2

В четверть десятого, более чем на час позже обычного для субботы время закрытия, Рози выпроводила последних гостей. Барби запер двери и перевернул табличку с ОТКРЫТО на ЗАКРЫТО. Провел взглядом по тем с полдесятка последним клиентам, которые пересекли улицу в направлении городской площади, где уже стояли, разговаривая между собой, человек пятьдесят. Взгляды их были направлены на юг, где над 119-м шоссе завис большой шар мощного света. Не телевизионного света, подумал Барби; это армейские подразделения создают там охранный периметр. А как иначе охранять периметр ночью? Конечно, выставив дежурных и осветив мертвую зону, конечно. Мертвая зона. Ему не нравилось, как звучит этот термин.

При этом Мэйн-стрит выглядела непривычно темной. Электрические огни светились в некоторых домах — там, где работали генераторы, — а также, подпитанные аккумуляторами, светились аварийные огни в универмаге Бэрпи, в «Топливе & Бакалее», в магазине «Новые & Подержанные книги», в «Фуд-Сити» около подножия городского холма и в полудюжине других заведений, но уличные фонари вдоль Мэйн-стрит стояли темными, а в большинстве окон вторых этажей, где располагались жилые помещения, горели свечки.