Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден

Ребята наперебой стали измерять, чему равен аршин и пядь. Получалось у всех по-разному.

- Точности нет никакой, - авторитетно заявил Генка. - Плюс-минус лапоть.

- А кто знает, откуда пошло это выражение? - оживился учитель.

Никто не знал.

- И что в лаптях измеряли вовсе не расстояние - тоже не знаете?

Этого тоже ребята не знали. Просто считали, что выражение это смешное означает "очень приблизительно", с маленькой точностью.

И тогда Матвей Борисович рассказал, что, оказывается, пастухи считали время... в лаптях. На месте выпаса у каждого пастуха было приметное дерево. Длину тени от него пастух измерял, ступая ногами в лаптях. Когда длина тени достигала шести-семи лаптей, это означало, что пора гнать стадо домой.

Так, за интересными разговорами, прошел урок. Когда прозвенел звонок, Матвей Борисович сказал:

- Домашнего задания не задаю, а в пятницу вместо урока пойдем время мерять... в лаптях. У кого нет лаптей, подойдут кроссовки. Собираемся у озера, у большого дуба.

- Ура! - Ребята, радостные, побросали свои учебники в ранцы и в портфели и умчались из класса.

- А тебя, Громов, я попрошу остаться.

***

Геннадий Удальцов прохаживался по дорожке возле школы, далеко не отходил, боялся пропустить друга. Наконец тот вышел, кепка по-прежнему натянута на глаза, но походка изменилась, стала более решительной и какой-то задумчивой. Не замечая Гену, он направился в сторону здравпункта: там помощником фельдшера работала его мать.

- Валер, постой, я тут! - Генка бросился вдогонку, размахивая ранцем. - Вы с Матвеем Борисовичем разговаривали, да? Что он тебе сказал?

Громов солидно помолчал, как будто испытывал терпение друга.

- Сказал, что хочет меня отвезти в город к своему другу. Они вместе в институте учились. Только Матвей Борисыч после института в школу пошел работать, а его друг сейчас - научный сотрудник в специальной лаборатории, научно-исследовательской. Изучает - как ты сказал? - пара...нормальные явления. Я спросил его: какое отношение это имеет к пару? Вода, что ли, в теле от злости разогревается и кипеть начинает? Он как рассмеется и говорит, что это никакой не пар, а "пара" - слово такое греческое, означает отклонение от нормы. В этом смысле я ненормальный, да. Но он говорит, этого не следует бояться. Все открытия, говорит, совершали люди, которых окружающие считали ненормальными.

- И что теперь? Ты уедешь в город? Там будешь жить?

- Не знаю. С одной стороны, конечно, интересно, да и харю это пьяную не буду видеть - это плюс. А с другой стороны, мать бросать жалко... - Валерка отвернулся в сторону и подозрительно зашмыгал носом. - Ну ладно, Ген, я пойду, мне к мамке надо зайти. Матвей Борисыч просил ей передать, что хочет с ней поговорить.

- О том, чтобы разрешила в город с ним поехать, да?

- Наверное, - Громов пожал плечами. - Неудобно было спрашивать.

Матвей Борисович действительно хотел видеть Марию Сергеевну по поводу ее сына. Поэтому после работы она пошла к нему домой. Жил учитель один, жена от него уехала лет двадцать назад, и дочку с собой забрала. Сказала, что не хочет свою жизнь бессмысленно тратить в этой дыре, и дочери нужно дать приличное образование. Укатила к родителям в столицу. Я, говорит, выходила за тебя замуж, потому что ты надежды подавал, а теперь что? Вон, говорит, твой друг защитился и теперь работает ведущим научным сотрудником в престижном институте, а ты так и пропадешь здесь.

Маленький домик Матвея Борисовича был аккуратно покрашен в синий цвет. Сам учитель и красил. Он все делал сам: и готовил, и стирал, и огород небольшой вскапывал. Сажал картошку, тыкву и огурцы - то, что требовало минимум ухода. Домик этот достался ему от родителей, сюда и привез он молодую жену, с которой познакомился еще в университете. Поначалу все было хорошо, но постепенно семейная лодка разбилась о неприхотливый быт сельской местности. На одной чаше весов - чистый воздух и красивые пейзажи, на другой - отсутствие элементарных удобств. И это обстоятельство для молодой женщины оказалось важнее. Удобства, конечно, были, но исключительно во дворе. Молодую женщину тоже понять можно было: она выросла в городской квартире, никакого орудия тяжелее молотка в своей жизни не держала, ходить привыкла по асфальту в туфельках, а не по грязи в сапогах. Матвей Борисович понял, поэтому и не стал удерживать, когда она в один злополучный день расплакалась и заявила, что больше не может здесь жить и завтра же уезжает к родителям. Дочке тогда был годик, и он ее больше никогда не видел.

Честно говоря, он и не стремился увидеть. Что он ей скажет? Отказ на отцовство он подписал, когда бывшая снова выходила замуж, с тех пор жил так, как будто у него семьи никогда не было.

Вернее, семья у него была. Большая. Всех своих учеников Матвей Борисович считал своими детьми, и так к ним и относился. Он, если надо было, занимался с ними дополнительно, причем совершенно бесплатно; ходил с ребятами на экскурсии - они назывались "научно-исследовательские экспедиции" и были всеми учениками очень любимы. Учитель был большой знаток астрономии и часто приглашал ребят к себе домой, где у него была оборудована наблюдательная площадка в сарае. Любительский телескоп ему подарил Владимир Михайлович, тот самый друг, который сейчас работал в городе в ИПАЯ - институте паранормальных и аномальных явлений. Ребята восхищались оранжево-синей двойной звездой Альбирео в созвездии Лебедя, радовались, когда удавалось рассмотреть тройную звезду Омикрон 1 Лебедя неподалеку от Денеба в этом же созвездии, увидеть рядом с Мицаром и Алькором в Большой Медведице еще одну, третью звездочку, а в созвездии Гончих Псов - звезду с романтичным названием Сердце Карла. Родители не боялись отпускать детей на наблюдения к учителю на всю ночь во время летних каникул.

Валера Громов не пропускал вечерние наблюдения, плавно перетекающие в ночные. Мальчик преследовал две цели, и он сам, пожалуй, не знал, какая из них для него важнее: сбежать лишний раз из дому, чтобы не наткнуться даже ненароком на отчима, или послушать рассказы учителя о марсианских каналах и о самой высокой в солнечной системе горе Олимп, что в три раза выше Эвереста; о кольцах Сатурна, на которых, оказывается, тоже есть горы; об осколках прекрасной планеты Фаэтон, жители которой не смогли договориться друг с другом и взорвали свою планету, которая превратилась в пояс астероидов между Марсом и Юпитером. Летом