Альфред Бестер - Обманщики (The Deceivers)

Пиршество поражало великолепием — нежный молодой крокодил (скорее всего похищенный из какого-нибудь негритянского купола), анаконда, десятифунтовые лягушки, импортное акулье мясо, конина и — конечно же — шашлык из мамонта. Из Мамонтов. Какой смысл оставлять две огромные туши друзьям и родственникам покойных на съедание? Кроме того имелись опиум и гашиш, приобретенные в турецком куполе.

Великолепно выбрав момент, в самый разгар празднества, когда дальше оно могло идти только на убыль, шаман препроводил Уинтера к тому самому возвышению, на котором его короновали; теперь там жарились мамонтовые сердца. Это была кульминация.

Глубоко поклонившись, шаман отступил и присоединился к вождям, ровным кольцом обступившим невысокую земляную насыпь. Ни один мускул не шевельнулся на лице Уинтера, когда раскаленный вертел обжег ему руки; он откусил огромный кусок первого сердца, разжевал — снова не поморщившись — шипящее от жара мясо и проглотил. Дикие крики восторга! Он повторил ритуал, проглотив кусок другого сердца, снова прозвучали вопли, но на этот раз они резко оборвались. Уинтер недоуменно посмотрел на толпу своих подданных, а затем — на вождей и шамана, в ужасе пятившихся от возвышения.

— В чем дело? — громко вопросил он.

Лицо шамана тряслось, он немо тыкал Роугу в ноги.

Роуг посмотрел вниз. Возвышение кишело какими-то мелкими тварями, все вылезающими и вылезающими из-под земли. У тварей не было отчетливой формы

— серые, волосатые комки, они бестолково сновали под ногами, словно что-то разыскивая.

— Души Мамонтов! — Крик, прозвучавший из самой гущи собравшихся был полон ужаса. — Это души Мамонтов! Души Мамонтов, убитых королями!

Непонятное и неприятное происшествие потрясло Уинтера, но на лице его это никак не отразилось. Разве может король бежать, поддаваться панике?

Повторив (на этот раз в мертвой, гнетущей тишине) церемониальное сердцеедство, он положил вертел на прежнее место, повернулся и гордо, величественно покинул возвышение, даже взглядом не удостоив загадочных существ, все также ползавших под ногами. По словам Йейла, представление было первоклассным, с чем он и поздравил Роуга чуть позднее, уже в королевском дворце.

— Спасибо, Джей. Господи, да у меня же прямо ноги подкосились.

— Вот и у меня.

— А ты веришь в жизнь после смерти? В духов? В привидения? Вообще во всю такую мистику?

— Насчет животных — точно нет.

— Я тоже не верю. Что же это за штуки ползали тогда у меня под ногами? Ведь не души же Мамонтов.

— Сейчас узнаем, — пообещал Йейл. — Я поймал одну такую душу.

— Что?

— Подобрал ее, когда ты сходил с возвышения.

— Ну и где же она?

— Здесь.

Йейл распахнул церемониальную мантию и встряхнул одну из ее складок. На пол вывалился маленький комок, покрытый серой шерстью; мгновение полежав неподвижно, он начал неуверенно ползать.

— Похоже на шкуру мамонта, — пробормотал Йейл. Он потрогал комок, осторожно его ощупал, а затем сдернул серый шерстистый лоскуток, обнажив существо совсем иного, чем прежде вида. — Да это же просто детеныш подковного краба, покрытый мамонтовой шкурой!

— Не трогай, — осек его Уинтер. — Это не детеныш краба, а вполне взрослая панцирная стоножка Кринга, ее яд смертельно опасен.

Йейл отскочил в сторону, Уинтер встал, сильным ударом каблука раздавил ядовитую тварь и начал задумчиво расхаживать.

— Такая вот, значит, картинка, — произнес он наконец.

— Какая картинка, сынок?

— Подумай сам, Джей. Эти крингоножки живут под землей. А что там у нас под кампонгом вообще и под насыпью в частности?

— Силовая установка купола.

— Значит оттуда они и явились.

— Похоже на то.

— Там вполне можно наловить этих тварей, обрядить их в маскарадные костюмы, а затем сунуть под насыпь, чтобы они вылезли прямо на меня.

— Больно уж это сложно, сынок.

— До коронации эти ребята пытались угробить своего наследного принца прямо и без затей. Желание послать меня на тот свет не пропало, но теперь я — его королевское величество, так что открыто действовать они не могут. Слишком дорого обойдется.

— Тоже верно.

— А почему бы тогда и не посредством ядовитых душ покойных Мамонтов? Король Р-ог оскорбил богов, и те его покарали. Суеверные маори легко в такое поверят и не будут чинить никаких препятствий воцарению другого монарха.

— Так что, опять та же самая террористическая группа?

— Опять, Джей, опять. — Уинтер упрямо, по-бычьи покачал головой. — Нужно разобраться с этой историей, иначе покоя не будет.

— Роуг, а ты хоть представляешь себе, кто это такие?

— Даже догадок не имею.

— Ну и как же будешь ты с ними разбираться?

— Спущусь вниз, посмотрю, что делается на энергостанции. Очень удобное место для организации ячейки — ведь вход туда строго запрещен. А уж гнев богов обрушился на меня точно оттуда. — Уинтер повернулся к выходу. — Пока, Джей.

Энергостанция представляла собой огромный темный подвал, битком забитый чем-то вроде стальных цистерн, только поставленных на попа и по-приятельски обнявших друг друга за плечи. В действительности это были последовательно соединенные силовые блоки, каждый — в бронированном кожухе, запертом на замок, чтобы никто не совался. Посреди подвала тускло светил фонарь, но что там происходит Уинтер не видел из-за густо натыканных цистерн. Ни на секунду не отпуская рукоятку ритуального Потрошильного ножа, так и оставшегося висеть на поясе, он начал осторожно, бесшумно пробираться сквозь стальной лабиринт. Голоса доносились все громче и громче. Еще один поворот — и маорийские карбонарии предстали во всей своей красе.

Три женщины и двое мужчин; тесно сбившись вокруг фонаря, они что-то тихо обсуждали. Сердце Уинтера болезненно сжалось.

— Надо было давно догадаться, — печально покачал он головой, узнав в женщинах трех своих сводных сестер. Не стараясь более ступать тихо, новоинаугурированный (я не запуталась?) король маори вошел в круг света, отбрасываемого фонарем: пятеро повернулись и узнали нежданного гостя. Наступило долгое молчание, говорить не было смысла — все все понимали.

— Уходите, — махнул он мужчинам. — Здесь семейные дела.

Двое помедлили, нерешительно глядя на женщин, но те утвердительно кивнули. Уинтер остался один на один (на трое?) со своими сестрами.

— Мне нужно было догадаться, — нарушил он новое тягостное молчание, — еще когда вы не явились на коронацию. Но обо всем сразу не подумаешь, а тут так много нового, незнакомого.

Молчание.