Эллис Питерс - Один лишний труп (Хроники брата Кадфаэля - 2)

- Ты можешь пойти со жнецами, - сказал Кадфаэль Годит, - у меня ладонь чешется - не знаю, к добру ли, нет ли - но только мне бы не хотелось, чтобы сегодня ты целый день просидела за этим забором.

- Пойти без тебя? - удивилась Годит.

- Мне надобно остаться здесь, смотреть в оба да держать ухо востро. Если возникнет хоть малейшая угроза, я примчусь к тебе со всех ног. Но с тобой ничего не случится, ты будешь в безопасности. Ни у кого попросту времени не будет к тебе присматриваться, пока пшеницу не уберут в овины. Но все-таки держись поближе к брату Афанасию: он слеп как крот и уже не отличит быка от коровы. Да смотри, серпом маши поосторожней, а то без ноги останешься!

И Годит с довольным видом пристроилась позади толпы жнецов, радуясь возможности прогуляться. Она ни о чем не тревожилась, полагаясь на Кадфаэля. Есть тут кому о ней беспокоиться, подумал монах, нашелся один старый дурень: точно так же, как раньше старая няня, он трясется над ней, как наседка над единственным цыпленком.

Жнецы вышли из ворот и перешли дорогу, направляясь к реке. Кадфаэль проводил их взглядом и со вздохом облегчения вернулся к своей работе в саду. Однако недолго в этот раз пришлось ему проелозить на коленях, пропалывая грядки: негромкий, спокойный голос, почти такой же тихий, как и шаги, которых Кадфаэль не услышал, произнес:

- Так вот где ты проводишь время в мирных трудах. Приятное разнообразие - не то что собирать урожай мертвых тел.

Кадфаэль закончил пропалывать последний уголок грядки с мятой, и только тогда обернулся к Хью Берингару.

- Приятное разнообразие - верно сказано. Будем надеяться, что с таким урожаем здесь, в Шрусбери, уже покончено.

- А ты все-таки выведал имя этого незнакомца, лишнего покойника, интересно, как это тебе удалось? Вроде бы никто в городе его не знал.

- На всякий вопрос найдется ответ, - промолвил Кадфаэль поучительным тоном, - надо только расспрашивать подольше.

- И всякие поиски приведут к желаемому результату? Ну разумеется, Берингар улыбнулся, - ты же не сказал, сколько времени на это потребуется. Если человек, дожив до восьмидесяти, заполучит наконец-то то, к чему стремился лет в двадцать, много ли ему с того будет радости?

- А он, может, и забросит поиски задолго до того, как состарится, - с прохладцей отозвался монах, - вот и ответ на твой вопрос. Ты чего-нибудь ищешь в моем саду? Я могу тебе чем-то помочь, или ты просто целебными травами интересуешься?

- Ну нет, - с улыбкой признался Берингар, - пожалуй, простота - это не то, что меня привлекает.

Он сорвал веточку мяты, размял ее между пальцами, поднес к носу и вдохнул ее аромат, а потом прикусил крепкими белыми зубами.

- И что здесь искать такому человеку, как я? Причинять боль мне приходилось, а вот во врачевании я неискусен. Говорят, брат Кадфаэль, что ты немало повидал, прежде чем удалился в монастырь. Ты ведь привык к борьбе - неужто тебе не кажется невыносимо скучно здесь, где у тебя нет врагов?

- Отнюдь, - ответил Кадфаэль, выдергивая стебелек кипрея из пучка чабреца, - что же до врагов, то враг рода человеческого повсюду пролезет, и в обитель, и в церковь, а уж в сад и подавно.

Берингар откинул голову и расхохотался, так что даже короткие черные волосы заплясали надо лбом.

- Напрасно явился бы он строить свои козни туда, где пребываешь ты. Сомнительно, чтобы ему захотелось обломать свои рога о старого крестоносца! Правильно я понял намек?

Все это время Берингар как будто бы и не смотрел по сторонам, но на самом деле был начеку, и его черные глаза ничего не упускали из виду. Он уже сообразил, что мальчик, который так понравился Элин и которого она так невинно нахваливала, не собирается показываться в саду. Более того, он уразумел, что брата Кадфаэля, похоже, вовсе не беспокоит, будет ли Хью совать нос в каждый уголок сада, обнюхивать пучки сушившейся травы и пялиться на склянки с настоями, ибо монах знает, что это бесполезно. Лавка не была застлана одеялом. На ней стояла большая ступка и жбан, в котором ласково пузырилось молодое вино. Никаких следов Годит нигде не было. Мальчик был просто мальчиком, таким же, как и все остальные, только что не спал в общей спальне.

- Что ж, оставляю тебя наедине с твоими праведными трудами, - произнес Берингар, - не буду своей болтовней мешать столь благочестивому занятию. А может, у тебя и для меня найдется дело?

- А что, у короля не нашлось? - заботливо осведомился Кадфаэль.

Ответом на этот выпад был очередной взрыв беззлобного смеха.

- Нет, пока нет, но за этим дело не станет. Не может он допустить, чтобы такой талант пропадал втуне из-за его недоверчивости. Впрочем, он уже дал мне одно поручение в качестве испытания, только я, похоже, не больно-то с ним справляюсь.

Молодой человек сорвал еще один стебелек мяты и с удовольствием раскусил.

- Брат Кадфаэль, сдается мне, ты здесь самый практичный и сноровистый: у тебя и голова, и руки на месте. Допустим, мне потребуется твоя помощь ты ведь не откажешь мне с ходу, не поразмыслив как следует, не правда ли?

Кадфаэль, кряхтя, распрямил поясницу и смерил его долгим взглядом.

- Надеюсь, - промолвил он осторожно, - что я никогда ничего не делаю, не поразмыслив как следует, даже если приходится побыстрее шевелить мозгами, чтобы мысли поспевали за делом.

- Так я и думал,- с улыбкой сказал Берингар вкрадчивым голосом. Значит, будем считать, что мы договорились. - Он учтиво склонил голову и не спеша вышел из сада.

Жнецы вернулись с поля к вечерне. Они загорели, вспотели, притомились, но зато всю пшеницу сжали и увязали в снопы. После ужина Годит улизнула из трапезной и, подбежав к Кадфаэлю, дернула его за рукав:

- Брат Кадфаэль, идем, это очень важно! - Он почувствовал по напряженному шепоту и по тому, как дрожала ее рука, что девушка чрезвычайно взволнована. - Давай сходим обратно на поле, успеем обернуться до повечерия, - умоляющим тоном продолжала она.

- Да в чем дело-то? - тихонько спросил монах, ибо заговори они погромче, их бы услышали. - Что случилось? Что за спешка такая, что ты там забыла?

- Там человек! Раненый! Он приплыл по реке, сутки не ел, и ему нужна помощь. Я побоялась там без тебя оставаться...

- Как ты его нашла? Ты была одна? Больше никто не видел?

- Никто. - Она настойчиво теребила монаха за рукав, а ее шепоток стал хриплым от смущения: - День был долгий... Мне надо было отойти, вот я и пошла в кусты, а они далеко, у мельницы. Никто и не заметил...

- Конечно, дитя мое. Понимаю!

Слава Богу, мальчики, ее сверстники, воспитывались в стыдливости и не видели ничего особенного в том, что кто-то по нужде решил отойти в кусты. Ну а брат Афанасий, тот не почесался бы, даже если б у него за спиной грянул гром.