Артур Кларк - Острова в небе

Мне хотелось бы объяснить одну вещь – я не считаю, что здесь следовало употребить слово «заяц». Никто на самом деле не говорил мне, чтобы я покинул корабль, и нигде не прятался. Если бы кто-то зашел в мастерскую или пошарил в кладовой, он бы меня наверняка увидел. Но никто не появился, так что чья в том вина?

Мне казалось, что время течет невероятно медленно. Я слышал отдаленные крики команд, а затем раздался гул топливных насосов, который невозможно ни с чем спутать. Потом последовала еще одна долгая пауза. Вероятно, командор Дойл ждал, когда корабль окажется в нужной точке орбиты вокруг Земли, прежде чем включить двигатели. Я понятия не имел, когда это произойдет, и напряжение все возрастало.

Наконец взревели ракетные двигатели и вернулся вес. Соскользнув по стене, я обнаружил, что снова стою на твердом полу. Я сделал несколько шагов, чтобы проверить ощущения,- и они не очень мне понравились. За прошедшие две недели я настолько привык к отсутствию гравитации, что ее временное возвращение казалось досадной помехой.

Грохот двигателей продолжался минуты три-четыре, н я почти оглох от шума, хотя и заткнул пальцами уши. Никто не предполагал, что пассажирам придется находиться так близко к двигателям, и я очень обрадовался, когда ускорение внезапно ослабло и рев начал стихать. Вскоре он смолк окончательно, хотя в ушах у меня продолжало звенеть, и прошло некоторое время, прежде чем я снова стал нормально слышать. Но я не обращал на это внимания – главное что, полет начался и никто уже не мог отправить меня назад.

Я решил немного подождать, прежде чем отправиться в рубку управления. Командор Дойл наверняка все еще был занят расчетом курса, и мне не хотелось ему мешать. Кроме того, нужно было сочинить правдоподобную историю.

Мое появление изрядно всех удивило. Наступила полная тишина, когда я вплыл в дверь и сказал:

– Привет! Я думал, меня хоть кто-нибудь предупредит, что мы собираемся взлетать. Командор Дойл молча уставился на меня, и несколько мгновений я не мог понять, собирается он разозлиться или нет. Наконец, он спросил:

– Что ты тут делаешь?

– Закреплял оборудование в кладовой.

Он повернулся к Норману, вид у которого был довольно мрачный:

– Это правда?

– Да, сэр, это я дал ему такое поручение. Но я думал, он уже все закончил.

Командор немного подумал, затем сказал мне:

Что ж, сейчас у нас нет времени разбираться, что к чему. Ты здесь, и нам придется с этим мириться.

Слова эти не слишком меня вдохновили, но могло быть и намного хуже. А выражение лица Нормана запомнилось мне надолго.

Остальную часть команды «Утренней звезды» составляли Тим Бентон, смотревший на меня с недоуменной улыбкой, и Ронни Джордан, старавшийся вообще не глядеть на меня.

У нас было двое пассажиров. Один из них – больной, привязанный к закрепленным на стене носилкам, которому, пришлось дать снотворное, чтобы он оставался без сознания во время полета. С ним был молодой врач, который то и дело с тревогой смотрел на часы и время от времени делал своему пациенту укол. Вряд ли за все время он произнес больше десятка слов.

Позже Тим объяснил мне, что больной страдал острой и очень редкой формой желудочного расстройства, вызванного возвращением высокой силы тяжести. Ему очень повезло, что он успел достичь орбиты Земли: если бы он заболел во время двухмесячного путешествия, имевшиеся на лайнере медицинские ресурсы не смогли бы его спасти.

Нам оставалось лишь сидеть и ждать, пока «Утренняя звезда» летела по длинной кривой, которая должна была доставить ее примерно через три с половиной часа к Космическому госпиталю. Земля в иллюминаторах медленно уменьшалась. Она уже не заслоняла собой больше половины неба. Мы уже видели большую часть ее поверхности, то есть больше, чем можно было наблюдать с Ближней станции, двигавшейся низко над экватором. На севере появились очертания Средиземного моря, и почти одновременно на противоположных горизонтах возникли Япония и Новая Зеландия.

Земля становилась все меньше, пока наконец не превратилась в шар, который можно было целиком охватить взглядом. Видна была даже большая антарктическая ледяная шапка на юге – сверкающая белая бахрома за оконечностью Патагонии.

Находясь в двадцати четырех тысячах километров от Земли, мы приближались к орбите Космического госпиталя. Несколько мгновений спустя снова должны были включиться двигатели для корректировки курса; однако на этот раз я пребывал в куда более комфортных условиях, внутри звукоизолированной кабины.

И вот двигатели включились, и вернулся вес. Последовал толчок, затем ряд коротких корректировок. Когда все закончилось, командор Дойл отстегнулся от пилотского кресла и поплыл к иллюминатору. Приборы говорили о местонахождении корабля намного точнее, чем были способны определить глаза командора,- но он хотел все увидеть, и проверить сам. Я тоже направился к иллюминатору, возле которого никого не было.

Рядом с нами парило в космосе нечто напоминавшее огромный хрустальный цветок, лепестками обращенный к Солнцу.

Сперва я не мог оценить ни истинных размеров объекта, ни понять, как далеко от нас он находится. Затем сквозь его прозрачные стены я смог различить маленькие движущиеся фигурки и отблески солнечных лучей на всевозможных приборах и оборудовании. Диаметр станции составлял, вероятно, не менее ста пятидесяти метров, и стоимость, затраченная на подъем всех этих материалов на двадцать четыре тысячи километров от Земли, наверняка была ошеломляющей. Потом я вспомнил, что очень небольшая часть их имела земное происхождение. Как и другие станции, Космический госпиталь был почти полностью построен из компонентов, производимых на Луне.

Мы подплывали к госпиталю все ближе, и я уже мог разглядеть людей, собравшихся на обзорных палубах и в помещениях со стеклянными крышами. Все они наблюдали за нашим приближением. Впервые до меня дошло, что полет «Утренней звезды» действительно был выдающимся событием – сейчас о нем наверняка говорили все радиостанции и телеканалы. Тут было все, что положено для горячей новости, – борьба за человеческую жизнь и доблестно сослуживший службу давно отправленный в отставку корабль. Добравшись до госпиталя, нам наверняка предстояло пройти сквозь строй репортеров.

К нам торжественно приблизились ракетные тягачи, и буксирные тросы начали подтягивать нас к станции. Несколько минут спустя шлюзы состыковались, и мы прошли по переходному туннелю в госпиталь. Мы подождали, когда врача и его все еще находившегося без сознания пациента пропустят первыми, затем неохотно двинулись навстречу ожидающей нас толпе.