Виктор Гребенников - Мой мир

Зато попозже, в августе, когда цилиндрики на березах побурели — они ведь не получали питания из-за перерезки главной жилки — я принес домой десяток этих удивительных сооружений. Некоторые осторожно вскрывал и поглядывал, как там идут дела. Личинки, выевшие середину домика, стали крупными, толстенькими и вскоре превратились в куколок — существ со странной внешностью: оранжевых, горбатых, с редкими длинными щетинками.

Из куколок выходили жуки. Чем их кормить? Будут ли в неволе размножаться? Поставил в садок веточку березы. Увы, делать домики они не стали, зато, кормясь, прогрызали в листьях множество маленьких дырочек. Брачных симпатий друг к другу не проявлялось, наоборот: начались… драки. Два жука, встретившись лицом к лицу, высоко подняв туловище на своих черноблестящих суставчатых ногах, махали передними, как руками, били друг друга, но неуклюже, «непрофессионально»…

Пришлось отнести пленников обратно в Питомник и выпустить на волю. Позднее, уже в шестьдесят седьмом, с трудом найдя здесь лишь один «бочоночек», я основательно проследил за тем, как трубковерт готовится к выходу из куколки и как на свет появляется жук. Процесс этот длился почти сутки; не беда, что я не спал — зато удалось сделать документальные наброски и записи.

Вот главные из них:

17 августа, 7 часов утра. У куколки начали темнеть глаза, до этого они были оранжевые, как и вся она;

18 часов. Потемнели ротовые органы, «колени», крылья, выставленные из-под надкрыльев — дымчатые, как 7-й сегмент брюшка. Конец брюшка, лапки, концы усов — стекловидны;

21 час. Почернели голени, глаза, лицо, шея, крылья, часть бедер, основания усов;

22 час. Темнеет переднеспинка. Концы лапок внутри студенистых «пузырей» — черные.

В этот час я переворачивал куколку на бок — она, энергично двигая брюшком, снова переворачивалась на спину!

23 час. Щипцы на конце брюшка стекловидны, их концы — темнее. Брюшко каждые 2–3 секунды вздрагивает. Иногда куколка начинает энергично двигать брюшком (подвижно только оно).

18 августа. О час. 30 мин. Каждые 3–4 секунды подгибает брюшко, напрягая его и расширяя в стороны. На лапках студневидные «пузыри» резко уменьшились. Крылья почти черные, зато надкрылья, середина бедер, лоб — заметно бледнее, чем вначале.

1 час ночи. Сокращения брюшка более напряженные, частые. Дрожит. Пленка, облекавшая студневидный слой, везде опала, кроме коготков на лапках. Апельсиново-оранжевые лишь брюшко и спинка. Подолгу отдыхает.

Это были интереснейшие часы и минуты: рождался жук, но зато в каких муках, как это трудно ему давалось! Смотрите и читайте дальше:

1 час 02 мин. Подвигал двумя, затем четырьмя ногами. С силой разминает их и брюшко. Ноги почти не разгибаются вначале — прилагает невероятные усилия. Отделяется задняя волосатая вилка.

1 час 03 мин. Разминает ноги. Крылья расходятся по швам. Натягивает пленку на бедрах и тазиках[3], пленка тянется, лопается. Чулком стаскивает ее с головы, усов.

1 час 04 мин. Задняя вилка и шкурка со спины — длинным лоскутом сзади. Валик переднего «чулка» докатан вниз до середины тела. Голова свободна.

Затаив дыхание, я наблюдал за происходящим. Метаморфозы Живого Существа были не только очень для него трудными, но и вообще какими-то непривычными, «неземными».

1 час 05 мин. Лапки еще вязнут в шкурке. Две освободил — правые переднюю и среднюю, трет одна о другую; через полминуты — левые. Надкрылья налились, полных размеров и форм. Крылья под них почти спрятались.

Тут новорожденный перевернулся на ноги, но не вышло — упал…

1 час 07 мин. Сучит ногами, теребит шкурку сзади. Передняя ее часть уже слезла за середину туловища, жук ее мнет ногами, скатывая ниже.

1 час 10 мин. Лежа на спине, как бы играет шкуркой, вертя ее ногами; вонзает в нее коготки. Стал желточерным. Глаза чернокрасные.

1 час 14 мин. Перевернулся на ноги, зацепившись за подставленный мною палец. Шкуру отбросил. Тренирует шею, кивает: горизонтально держать голову еще не может.

1 час 20 мин. Через полупрозрачные надкрылья видно, как шевелит, вытягивает, складывает крылья. Стоит на ногах, но усики еще направлены назад, голову еще не выпрямил.

1 час 25 минут. Голову наклоняет вниз уже на 90°. Упал, встал сам. Продолжает упражнения по разгибанию шеи вверх и вбок.

3 часа. Ходит уверенно, поворачивает голову во все стороны. Еще бледноват по сравнению с полевыми.

5 часов. Цвет и все остальное почти дошли до нормы. Энергичный нормальный жук. Положенный на спинку на стекло, пытается перевернуться с помощью ног, затем, открыв надкрылья, выпустил крылья, оттолкнувшись ими, перевернулся через голову — и встал на ноги.

Рождение трубковерта Apoderus. Исилькуль, 1967 год.

Рождение живого существа — необыкновенное, трудное, неповторимое… Нет, как мало все-таки мы знаем о Жизни! И какое преступление совершаем, что, даже не желая уделить Ей хотя бы нескольких минут внимания, грубо и безжалостно Ее уничтожаем — тракторами, косами, огнем, ядами, пилами, просто сапогами…

Другой трубковерт — тополевый — свертывает свои «сигарки» только из пяти(!) листьев.

А так выглядит тополевый трубковерт под лупой.

Много лет назад я мог точно указать направление на мой Дом, где родился и вырос, на Двор в Симферополе, на сам Город, — будь я в лесу или помещении, в Средней Азии, на Урале или в Москве… Думал, что так оно должно и быть — взять хотя бы почтовых голубей! — и недоумевал, чему же удивляются люди, когда завезенные за сотни и тысячи километров собаки кошки приходят-таки, хоть отощавшие, домой. Я был также совершенно уверен — особенно когда занимался астрономией, — что направление на страны света каждый человек чувствует вполне нормально, и считал странными советы вроде тех, что в лесу север можно определить по мху у комлей и тому подобному. Зачем все это, когда и так всегда знаешь, где север-юг-запад-восток?

В любое время с любого расстояния я мог безошибочно показать направление на крышу моего Дома в Симферополе. Белянка Аудония, милая бабочка моего Детства…

Лишь потом, когда это чувство у меня пропало, — теперь я точно знаю, что случилось это сразу после переезда из Исилькуля в Новосибирск в 1973 году, — я понял, что оно было довольно редким, доставшимся немногим «счастливчикам» от далеких пращуров наших, диких обезьяно-людей, которым оно было жизненно необходимо. Сейчас я понимаю, насколько это неприятно, а то и опасно, заблудиться, скажем, в лесу, и очень грущу оттого, что перестал принимать «сигналы», посылаемые моим родным Домом. Кто знает, может быть и такое: в Доме — а в нем сейчас очень много жильцов — что-то переделали, перестроили, перенесли (простенок? крышу? пол?), и параметры этой «сигнализации» изменились именно в 1973 году? К слову сказать, появился на Свет я не в родильном доме, а именно в родном… Ну и еще пример на ту же тему: бродя и дрейфуя по тысячекилометровым пространствам Арктики, в общем-то немногочисленные белые медведи вполне успешно и своевременно находят и друг друга, и свои «родильные городки». Запах на таких огромных расстояниях и постоянных ветрах исключается, видимые ориентиры — вечно меняющиеся торосы, ледовые поля, трещины — тем более. Среди млекопитающих и птиц зоологи укажут десятки таких примеров.